Федор Михайлович Достоевский
                                  ХОЗЯЙКА
                                  Повесть

                               ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

                                     I

     Ордынов решился наконец переменить квартиру. Хозяйка его, очень бедная
пожилая вдова и чиновница, у которой он нанимал помещение, по
непредвиденным обстоятельствам уехала из Петербурга куда-то в глушь, к
родственникам, не дождавшись первого числа, - срока найма своего. Молодой
человек, доживая срочное время, с сожалением думал о старом угле и
досадовал на то, что приходилось оставить его: он был беден, а квартира
была дорога. На другой же день после отъезда хозяйки он взял фуражку и
пошел бродить по петербургским переулкам, высматривая все ярлычки, прибитые
к воротам домов, и выбирая дом почернее, полюднее и капитальнее, в котором
всего удобнее было найти требуемый угол у каких-нибудь бедных жильцов.
     Он уже долго искал, весьма прилежно, но скоро новые, почти незнакомые
ощущения посетили его. Сначала рассеянно и небрежно, потом со вниманием,
наконец с сильным любопытством стал он смотреть кругом себя. Толпа и
уличная жизнь, шум, движение, новость предметов, новость положения - вся
эта мелочная жизнь и обыденная дребедень, так давно наскучившая деловому и
занятому петербургскому человеку, бесплодно, но хлопотливо всю жизнь свою
отыскивающему средств умириться, стихнуть и успокоиться где-нибудь в теплом
гнезде, добытом трудом, по'том и разными другими средствами, - вся эта
пошлая проза и скука возбудила в нем, напротив, какое-то тихо-радостное,
светлое ощущение. Бледные щеки его стали покрываться легким румянцем, глаза
заблестели как будто новой надеждой, и он с жадностью, широко стал вдыхать
в себя холодный, свежий воздух. Ему сделалось необыкновенно легко.
     Он всегда вел жизнь тихую, совершенно уединенную. Года три назад,
получив свою ученую степень и став по возможности свободным, он пошел к
одному старичку, которого доселе знал понаслышке, и долго ждал, покамест
ливрейный камердинер согласился доложить о нем в другой раз. Потом он вошел
в высокую, темную и пустынную залу, крайне скучную, как еще бывает в
старинных, уцелевших от времени фамильных, барских домах, и увидел в ней
старичка, увешанного орденами и украшенного сединой, друга и сослуживца его
отца и опекуна своего. Старичок вручил ему щепоточку денег. Сумма оказалась
очень ничтожною; это был остаток проданного с молотка за долги
прадедовского наследия. Ордынов равнодушно вступил во владение, навсегда
откланялся опекуну своему и вышел на улицу. Вечер был осенний, холодный и
мрачный; молодой человек был задумчив, и какая-то бессознательная грусть
надрывала его сердце. В глазах его был огонь; он чувствовал лихорадку,
озноб и жар попеременно. Он рассчитал дорогою, что может прожить своими
средствами года два-три, даже с голодом пополам и четыре. Смерклось,
накрапывал дождь. Он сторговал первый встречный угол и через час переехал.
Там он как будто заперся в монастырь, как будто отрешился от света. Через
два года он одичал совершенно.
     Он одичал, не замечая того; ему покамест и в голову не приходило, что
есть другая жизнь - шумная, гремящая, вечно волнующаяся, вечно меняющаяся,