Он посмотрел на ее сверток с отвращением.
   - Садитесь.  -  Шины  заскрипели  в  замерзших  колдобинах,  и  он  легко
развернул огромную машину...
   Для Лу должно было бы быть большим удовольствием съесть яичницу с беконом
и куском поджаренной баранины - но в  обществе  кого-нибудь  ,  другого.  Ее
волчий аппетит куда-то испарился под орлиным взором мистера Стивена Брайента
из Ридли Хиллз. Тем не менее она заставила себя проглотить все до последнего
кусочка и допить до конца горький, крепкий до черноты чай. Они находились  в
какой-то странной помеси  почтового  отделения  и  магазинчика,  и  седеющая
женщина, приготовившая  ей  завтрак  по  повелению  этого  грубого  мужлана,
обращалась к нему с уважением и услужливостью, совершенно  не  заслуженными,
по мнению Лу. У аккуратного белого штакетника  были  заправочные  колонки  и
борющийся за выживание сад, где каждый розовый куст чопорно сидел  в  центре
побеленной автомобильной шины. По одну сторону находилась рощица эвкалиптов,
а по  другую  -  посадка  апельсиновых  деревьев.  Взгляд  Лу  скользнул  по
коричневой почтовой конторке,  стоявшей  возле  одной  стены,  по  полкам  с
консервами, бутылками и пакетами у другой, по пугающей мешанине из  кухонных
принадлежностей, бочонков с раствором для уничтожения  паразитов  у  овец  и
ловушек для кроликов, по  заворачивающимся  краям  прошлогоднего  календаря,
висящего  на  кнопках  сбоку  от  нее.  Чувствуя  явную  подавленность,  она
отодвинулась от стола, расправила плечи...  -  Я  готова,  -  робко  сказала
Луиза. В дороге они почти не разговаривали. Лу была  ошеломлена  чудовищными
масштабами все время изменяющегося ландшафта,  а  водитель  управлял  мощной
машиной с плавным ходом почти лениво, погрузившись в какие-то  свои  мрачные
мысли. Теперь их окружала первобытная гористая местность, и  только  изредка
попадавшиеся посадки люцерны  в  долинах  дарили  долгожданное  разнообразие
после монотонности блекло-зеленых  эвкалиптов  и  самшитов  на  вздымающихся
вверх уступах и жесткой коричневой травы в пустынных оврагах. Иногда дорога,
извивавшаяся вокруг  пугающих  обрывов,  становилась  такой  узкой,  что  Лу
казалось, что колеса наверняка соскользнут с  каменистого  края.  Когда  она
заглядывала вниз,  на  красноватый  склон,  усеянный  обломками  сланца,  ей
хотелось в страхе зажмуриться.  Она  чувствовала  себя  спокойнее,  переводя
взгляд на сильные жилистые руки, сжимающие руль, - смуглые  твердые  руки  с
темными волосами на тыльной стороне кистей, как раз такие,  какие  и  должны
быть у грубого деревенского жителя. Руки Джеймса были совсем не такими - они
были почти пухлыми и гладкими, африканский загар  быстро  исчез  на  бледном
солнце Англии. А руки Дика.., они  держали  ее  руки  нежно,  успокоительно,
обещали так много, а верили ей так мало. А к чему любовь без доверия, смутно
думала Лу. Больше того, может ли существовать любовь без доверия? И  вообще,
что приходит сначала - доверие или любовь? Она, наверное, не узнает  ответа,
потому что больше уже не сможет полюбить - никогда! Вся любовь исчезла из ее
сердца в тот момент, когда Дик сказал: "Не думаю, чтобы был смысл  обсуждать
наше будущее", и оставил ее одну в конторе  Кларка,  Кроссинга  и  Пула.  Ее
сердце превратилось в пустыню - иссохшую, безжизненную - в нем  погибли  все
чувства, и оно больше не любило, не верило и даже билось не так, как прежде.
   Смутно она услышала голос Брайента - неожиданно добрый, участливый:
   - Вы совсем выдохлись, мисс Стейси. Поспите пока можете.
   Длинная рука протянулась  к  заднему  сиденью,  под  голову  ей  положили
подушку, а ноги укутали  пледом  -  это  были  последние  действия,  которые
заметила Лу, а потом она действительно провалилась в забытье.  До  тех  пор,