Глаза немца стали еще более злыми.
- Геноссе?! - В тот же миг две пощечины обожгли мне лицо.
Я отшатнулся и навзничь упал на широкую лавку, а немец с минуту еще
орал на меня. Школьные знания немецкого языка позволили понять только то,
что мне товарищем может быть только свинья, а не он, представитель великой
Германии.
Туго пришлось бы от таких "квартирантов", если бы пробыли они здесь
дольше. Но, к нашей радости, часа через два немцы уехали.
Утром я ушел туда, где и положено было мне быть, - в свой район, за
Сож. Но оказалось, что Бель уже наводнена гитлеровцами. В условленном месте
нашего батальона не было, и никто не мог подсказать, где находится он.
Минуло трое суток. Решил зайти в Струмень. Думал, что, может, в этой
лесной деревне, найду своих. Дважды ночевал у Павла Редуто, а днем бродил по
лесу в надежде встретить кого-либо из батальона. Напрасно бродил: товарищей
так и не нашел. Правда, подобрал четыре винтовки. Спрятал их под выворотом у
дороги на Кляпин. Верил, что оружие пригодится. И вернулся в Серебрянку.
Там все шло по-прежнему. Приезжали небольшие немецкие воинские
подразделения, останавливались на сутки-другие и уходили на восток. На шоссе
почти весь день не редел поток пехотинцев и машин.
В Серебрянке вскоре подружился с Михаилом Прохоровым. Что скрепило нашу
дружбу? Может, то, что он, как и я, приезжий и тоже прячется в этой деревне
у родственников вместе с семьей. Его отец, как и мой, коммунист. Прохоровы
остановились в колхозной бане: если узнают немцы, родня не пострадает из-за
них. А может, потянуло меня к Михаилу то, что он, как говорится, уже понюхал
пороху. Служил в Красной Армии, под Жлобином попал в окружение, неделю был в
плену, затем бежал.
Какие бы причины ни вели нас на сближение, но мы стали настоящими
друзьями. Хорошо было с этим высоким, подтянутым парнем. В спорах Михаил
горячился, даже мог обидеться, но вскоре отходил и снова улыбался, шутил. И
все же чувствовалось, что в своих беседах мы не затрагиваем самого главного,
что-то не договариваем.
Однажды, сидя возле хаты дедушки, я прямо спросил:
- Так что же будем делать, Миша?
Он долгим взглядом посмотрел на меня, затем на улицу, по которой
сновали, засучив рукава, немцы, хмуро прислушался к лязгу гусениц на шоссе и
поднялся с места:
- Пойдем-ка от этого грохота в лес и подумаем. А заодно и грибков
поищем...
ДОРОГА НАЧИНАЕТСЯ С ПЕРВОГО ШАГА
1
Тихо и спокойно в лесу. Сюда не доносились грохот с шоссе, чужой говор.
Здесь все Рыло родным, знакомым с детства. Тоненько попискивали синицы,
вдали, как всегда с перерывами, барабанил дятел. Золотистые листья уже
присыпали привядшую траву.
Мы шли молча, будто боялись нарушить лесную тишину. Подосиновики,