соединению предстояло в междуречье Сожа и Днепра выполнять задачи,
поставленные ЦК КП(б)В и Белорусским штабом партизанского движения,
соединиться с Красной Армией только с освобождением Журавичского района.
Стало быть, остаемся в тылу врага. А все мои товарищи будут ждать
прихода Красной Армии на месте.
4
Потрескивает небольшой костер на поляне. Дым светлым столбом ползет в
вечернее небо. Я сижу чуть в стороне от ребят. Моя истрепанная записная
книжка лежит на коленях, Я не пишу. Мысли далеко от этих мест: они в
Озерщине, под Речицей. Туда мы только приедем послезавтра. Вспоминаются
последние партизанские дни. Были они особенно трудными. Гитлеровцы
отступали, и мы дни и ночи лежали в засадах, навязывали бои, делали
тридцатикилометровые марш-броски, чтобы уйти от преследования фронтовых
частей.
Вспоминается Илья Павлович Кожар. Невысокого роста, плотный, сдержанный
в движениях, серьезный и медлительный в разговоре, он поразил меня железной
логикой суждений. Но зато когда улыбался Илья Павлович, он был неотразим в
своей красоте. Хотя и одет просто, как все мы: короткий цигейковый полушубок
коричневого цвета, гимнастерка под ремнем, растоптанные сапоги, о которых
говорят, что "просят каши".
Врезался в памяти и последний мой партизанский день - 23 ноября 1943
года - день соединения с частями Красной Армии. Крепкие объятия,
троекратный, по-русски, поцелуй с казахами, таджиками, сибиряками,
москвичами. Тут же, у деревни Озерщина, мы заняли позиции рядом с
красноармейцами.
Вскоре меня вызвали в штаб, и командир соединения партизанских отрядов
уполномоченный ЦК КП(б)Б Герой Советского Союза генерал-майор И.П.Кожар
выдал мне удостоверение с круглой печатью и за своей подписью. В нем
говорилось, что я следую в распоряжение Гомельского обкома партии.
В те, еще военные дни, я всей душой сошелся с малышами - оборванными,
бледными, голодными, однако жадными к знаниям. И я снова стал педагогом.