дел задом наперед свою треуголку и быстро вышел из лавки.
- Ах, Оливер, он так рассердился, что даже забыл спросить о тебе, -
сказал мистер Сауербери, глядя вслед бидлу, шагавшему по улице.
- Да, сэр, - ответил Оливер, который во время этого свидания старался
не попадаться на глаза бидлу и начал дрожать с головы до ног при одном
воспоминании о голосе мистера Бамбла.
Впрочем, он напрасно старался избегнуть взоров мистера Бамбла, ибо
это должностное лицо, на которое предсказание джентльмена в белом жилете
произвело очень сильное впечатление, полагало, что теперь, когда гробов-
щик взял Оливера к себе на испытание, разумнее избегать разговоров о
нем, пока он не будет окончательно закреплен на семь лет по контракту, а
тогда раз и навсегда, законным образом, минует опасность его возвращения
на содержание прихода.
- Прекрасно! - проговорил мистер Сауербери, берясь за шляпу. - Чем
скорее будет покончено с этим делом, тем лучше... Ноэ, присматривай за
лавкой... Оливер, надень шапку и ступай за мной.
Оливер повиновался и последовал за хозяином, отправившимся исполнять
свои профессиональные обязанности.
Сначала они шли по самым людным и густонаселенным кварталам города, а
затем, свернув в узкую улицу, еще более грязную и жалкую, чем те, какие
они уже миновали, они приостановились, отыскивая дом, являвшийся целью
их путешествия. По обеим сторонам улицы дома были большие и высокие, но
очень старые и населенные бедняками: об этом в достаточной мере свиде-
тельствовали грязные фасады домов, и такой вывод не нуждался в подтверж-
дении, каким являлись испитые лица нескольких мужчин и женщин, которые,
скрестив на груди руки и согнувшись чуть ли не вдвое, крадучись проходи-
ли по улице. В домах находились лавки, но они были заколочены и посте-
пенно разрушались, и только верхние этажи были заселены. Некоторые дома,
разрушавшиеся от времени и ветхости, опирались, чтобы не рухнуть, на
большие деревянные балки, припертые к стенам и врытые в землю у края
мостовой. Но даже эти развалины, очевидно, служили ночным убежищем для
бездомных бедняков, ибо необтесанные доски, закрывавшие двери и окна,
были кое-где сорваны, чтобы в отверстие мог пролезть человек. В сточных
канавах вода была затхлая и грязная. Даже крысы, которые разлагались в
этой гнили, были омерзительно тощими.
Не было ни молотка, ни звонка у раскрытой двери, перед которой оста-
новился Оливер со своим хозяином. Ощупью, осторожно пробираясь по темно-
му коридору и уговаривая Оливера не отставать и не трусить, гробовщик
поднялся во второй этаж. Наткнувшись на дверь, выходившую на площадку
лестницы, он постучал в нее суставами пальцев.
Дверь открыла девочка лет тринадцати - четырнадцати. Гробовщик, едва
заглянув в комнату, понял, что сюда-то он и послан. Он вошел; за ним во-
шел Оливер.
Огня в очаге не было, но какой-то человек по привычке сидел, сгорбив-
шись, у холодного очага. Рядом с ним, придвинув низкий табурет к нетоп-
леной печи, сидела старуха. В другом углу копошились оборванные дети, а
в маленькой нише против двери лежало что-то, покрытое старым одеялом.
Оливер, бросив взгляд в ту сторону, задрожал и невольно прижался к свое-
му хозяину; хотя предмет и был прикрыт, он догадался, что Это труп.
У мужчины было худое и очень бледное лицо; волосы и борода седые;