Как и все следователи, которые тратят уйму времени, слушая людей, которым
нечего сказать, я, разумеется, поехал. У него была  конюшня,  примыкавшая  к
скаковой дорожке, и агрессивные манеры.
   - Вопросы, вопросы, - сердито бормотал он, - а говорить-то не о чем.
   Я расплатился с водителем такси.
   - Не надо было отпускать такси, - заметил  он,  -  вы  же  скоро  поедете
назад.
   - Я могу вернуться поездом, - улыбнулся я.
   - Вы не похожи на официального представителя Жокейского  клуба.  -  Он  с
ухмылкой разглядывал меня.
   - Буду очень признателен, если вы покажете мне своих лошадей, - сказал я.
- Арне Кристиансен говорил, что у вас хорошие скакуны, и  они  в  этом  году
выиграют много призов.
   Естественно, он сразу расслабился и жестом показал на  большое  строение,
расположенное на противоположной стороне утопающего в грязи двора, куда мы и
направились. Он в высоких резиновых сапогах, я в начищенных  ботинках.  Всем
своим видом он показывал, что мне не стоило  приезжать  без  соответствующей
экипировки.  Гуннар  Холт,  маленький  крепыш  средних  лет,  был   типичным
тренером, который прекрасно ладил с лошадьми и, как я  догадывался,  гораздо
хуже с их владельцами. На английском он говорил с ирландским акцентом.
   Конюшня состояла из двух  рядов  стойл,  повернутых  ?лицом?  к  широкому
проходу посередине. Больше чем  из  половины  дверей  выглядывали  лошадиные
морды, и три или четыре конюха несли ведра с водой и корзины с сеном.
   - Лошади только что вернулись с тренировки, - объяснил Гуннар Холт. -  Мы
тренируем их на песчаном  покрытии  скаковых  дорожек.  -  Он  открыл  дверь
первого в левом ряду стойла.  -  Этот  парень  завтра  будет  участвовать  в
Больших национальных. Видите его плечи? Великолепный экземпляр.
   - Боб Шерман победил на нем в тот день, когда исчез, - заметил я.
   Гуннар Холт без слов сердито взглянул  на  меня  и  вошел  в  стойло.  Он
осмотрел ноги лошади, в ней была не столько порода, сколько сила и характер.
Крепкий орешек. Гуннар вернулся ко мне, вроде бы удовлетворенный осмотром.
   - Откуда вы знаете? - спросил он.
   Вряд ли я кому-нибудь поврежу, если отвечу.
   - Арне Кристиансен  дал  мне  список  последних  скачек  Боба  Шермана  в
Норвегии. Он считает, что на этой вашей лошади Боб мог бы  выиграть  Большие
национальные скачки, и, если бы у Шермана была хоть капля  здравого  смысла,
он бы приехал на эти скачки и украл бы  их  денежный  фонд,  то  есть  самый
большой из всех.
   - Да, это правда. - Холт разрешил себе чуть усмехнуться.
   Мы продолжали обход конюшни, восхищаясь каждым ее  обитателем.  Там  было
лошадей двадцать, три четверти из них участвовали в гладких скачках, а не  в
стипль-чезе. И хотя все они прекрасно выглядели, ни одна не  победила  бы  в
Англии на более-менее приличных соревнованиях. Но по их  виду  и  порядку  в
конюшне я сделал вывод, что Холт знает свое дело.
   В дальнем конце здания, отделенном от конюшни, жили  конюхи.  Холт  решил
показать мне и это помещение. Спальню, умывальную, кухню.
   - Боб много раз останавливался здесь, - сказал Холт.
   Я окинул взглядом большую комнату: полдюжины двухъярусных  коек,  дощатый
пол без ковра, грубо сколоченный деревянный стол и такие же стулья.  Большая
коричневая кафельная плита и окна с двойными рамами, завешанные похожими  на