Я лег на песок и глянул под куст. Там между корневищами притаилась
огромная толстая ящерица фута в три длиной. Ее массивное тело было сплошь
украшено орнаментом из черных и ярко-красных чешуи с золотистыми пятнами на
черном хвосте. Пасть у нее была широкая и, как видно, сильная. Ящерица
глядела на нас блестящими золотистыми глазами, и ее толстый черный язык
быстро-быстро ходил во рту.
- Надо что-то предпринимать, - сказал я. - Не то она удерет.
- Ты будь здесь, - сказал Боб. - А я попробую зайти ей в тыл.
Он пополз по песку, а я продолжал лежа следить за ящерицей. И тут я
впервые имел случай убедиться в сообразительности тейю. Поворачивая голову
на изогнутой шее, ящерица с чуть презрительным выражением следила за
обходными маневрами Боба. Выждав, когда он почти достиг той стороны куста,
она стремительно шмыгнула по песку, взметнув за собой облако пыли. Боб
вскочил и помчался за ней, потом бросился на нее каким-то скользящим
броском, но было уже поздно: она достигла другого куста и юркнула под него.
Боб сел и, выплевывая изо рта песок, заворочал во все стороны головой,
пытаясь определить, куда скрылась ящерица. Когда я подоспел на поле
сражения, тейю показался у противоположного края куста и осторожно двинулся
в мою сторону. Я замер на месте, и ящерица, явно принимая меня за сухое
дерево, приблизилась ко мне на расстояние нескольких футов. Когда она
подползла достаточно близко, я воспроизвел скользящий бросок Боба и глухо
шмякнулся на песок, одной рукой крепко схватив ящерицу за шею. Ящерица
тотчас свилась в кольцо и попыталась укусить меня за руку, причем сделала
это до того внезапно, что едва не вырвалась у меня из рук. Вот никогда бы не
подумал, что такое небольшое существо может обладать такой силой! Поняв, что
ей не вырваться, ящерица заработала когтистыми задними лапами, сдирая мясо с
моей руки, и одновременно отчаянно закрутила во все стороны хвостом. Лишь
минут через десять мы с Бобом справились с ней и запихали ее в мешок. К
этому времени мы оба были ободраны в кровь, а меня эта злющая тварь вдобавок
хлестнула хвостом по лицу, так что слезы потекли у меня из глаз.
Лишь некоторое время спустя до нас дошло, как нам повезло с этим тейю.
Из всех гвианских ящериц тейю самые смелые и сообразительные, и обычно они
до того хитры, что их не так-то легко поймать. В неволе некоторые из них
приручаются и становятся совсем смирными, но большинство, как правило,
остаются дикими и своенравными, и доверять им нельзя. Большинство ящериц
кусаются или нападают на человека, лишь оказавшись в безвыходном положении
либо когда человек берет их в руки, тейю же не нуждаются ни в каких
обоснованиях: они бросаются на человека почем зря.
Позднее, уже в Джорджтауне, мы держали около двух десятков тейю в
большом ящике, затянутом проволочной сеткой. Как-то раз я пришел поставить
им свежей воды. Все тейю лежали кучей в одном конце клетки, глаза их были
закрыты: похоже, они спали. Я толкнул дверцу и только сунул руку за плошкой,
как один из тейю открыл глаза и увидел меня. Не мешкая ни секунды, он
бросился с разверстой пастью через всю клетку, схватил меня за большой палец
и повис на нем, словно бульдог. Я хотел стряхнуть его с пальца, от нашей
возни проснулись остальные ящерицы и стремглав бросились на подмогу собрату.
Пришлось вытащить из клетки руку вместе с тейю и захлопнуть дверцу перед
носом осатаневших тварей. Лишь после этого я смог всецело посвятить себя
освобождению моего пальца. Я не знаю других видов ящериц, которые проявляли
бы такую свирепость по самым ничтожным поводам. Когда мы сажали только что