Почти  все  великие  умы  нашего  института  уже  сообразили,  что  объем
предлагаемого к рассмотрению общественного транспорта далеко не безграничен.
Огромная сила воздействовала  на  мою  спину.  Ноги  самостоятельно  сделали
несколько шагов вперед и  оказались  по  щиколотку  в  воде  вышеупомянутого
неиссякаемого ручья.
   Рядом  кто-то  тихо  ругался,  наблюдая,  как  рукав  его  модной  куртки
безупречно чисто снимал толстый слой грязи с желтой стены, не в силах ничего
изменить. Не скажу, что данная картина подействовала  ободряюще,  но  в  это
время толпа приподняла мое тело и занесла его в автобус.

   Двери захлопнулись, выкинув из салона  парочку  невезучих  и  оставив  за
пределами  умной  машины  три-четыре  десятка   менее   расторопных   людей.
Медленно-медленно автобус поехал к  повороту.  За  ним  устремилась  парочка
чудаков, еще веривших в несбыточное. Но  на  их  долю  выпали  лишь  грязные
брызги.

   - Серега, ты носки промочил? - загремело над моим ухом

   - Не то слово, - мрачно раздалось из другого конца салона. Очевидно,  сия
печальная участь не миновала никого.

   И все же посадка прошла успешно. По крайней мере,  для  меня.  Оставалось
перевести дух и  немного  успокоиться.  Повертев  левой  ногой,  висевшей  в
воздухе, я благополучно втиснул ее в образовавшуюся на мгновение щель  между
лакированной туфелькой и  потрепанным  московским  "адидасом".  У  какого-то
бедолаги раскрылся дипломат, и пол-автобуса  старательно  топталось  на  его
бумагах. Над поверхностью людского моря вскинулась подобно перископу рука  с
очками, повертелась и спряталась обратно.  Слева  от  меня  кто-то  подробно
пересказывал сюжет "Техасской резни механической пилой", справа шел  деловой
разговор о том, как полезно быть миллионером. Я же, вцепившись  в  поручень,
чтобы при повороте не оказаться под ногами у собратьев по разуму, безуспешно
пытался вспомнить то самое модальное управление,  половину  формул  которого
вытрясли из мозгов во время бурной посадки.

   Окончательно я пришел в себя, оказавшись в тихой и прохладной  аудитории,
где мне и предстояло сдавать экзамен.  Но,  хотя  аудитория  встретила  меня
пустотой, первым я здесь не был. Более предусмотрительные  люди,  приехавшие
сюда на полтора часа раньше  меня,  уже  успели  застолбить  сумками  задние
парты, наиболее выгодные в стратегическом  плане.  Сейчас  эти  счастливчики
наверняка  отправились  на  второй  этаж,   чтобы   воочию   удостовериться,
действительно ли появился буфет.

   Блажен, кто верует! И буфет, и читальный зал, и комнату отдыха начальство
обещало еще тогда, когда весь наш курс дружно,  по-коммунистически  трудился
на отделочных работах. С той поры мало что изменилось.

   Мне оставалось приземлиться за вторую парту среднего ряда и  ознакомиться
с дневником некоего Гологи, старательно выцарапанном в назидание потомкам:

   "18.12.91. Голога напился. 26.12.91.  Голога  напился.  28.12.91.  Голога