- Я уже забыл.
   Скрипач храпел, как ни в чем не бывало...
   Вначале осторожно звякнул засов, следом-скрипнула дверь, и камера,
мгновеньем раньше погруженная в сон, замерла. Лишь притомившийся Ашот
продолжал сладко похрюкивать во сне, причмокивая мокрыми губами. Остальные
затаились по какой-то неведомой разуму команде самооткровения.
   Дверь открылась без всегдашнего пугающего скрежета. Первым в камеру
вошел мрачный человек в бешмете черного сукна, плотно облегающем
необыкновенно длинное туловище. Гость огляделся цепким взглядом.
   черных глаз п, сняв с головы баранью папаху, сказал,.
   не поворачивая к дверям головы:
   - Спят, хозяин. Входи.
   Слова шли, словно из глубины желудка-с легким вороньим скрежетом.
   - Зоха! - как имя собственной беды, выдохнул осунувшийся Каштанка. -
Отгуляли воры...
   - Надзиратель? - спросил недоуменно Упоров.
   - Зоха-то? Нет, сука! - Опенкин закрыл глаза. - Наручники за спиной
разгибает. Подельнику моему на Широком кадык вырвал пальцами. Из живого
человека - кадык...
   И опять повторил шепотом:
   - Отгуляли воры...
   На пороге появился еще один гость. На этот раз необыкновенно
располагающий человек в надраенных, без единой морщинки хромовых сапогах.
Он озирал мир полными сдержанной нежности голубыми глазами, и возникало
невольное желание ему улыбнуться. Гость был солнечный, откровенно
счастливый и составлял полную противоположность Зохе.
   Прямо с порога человек прошел к скамье у стола.
   Сел, сцепив в лихой крендель слегка кривоватые ноги.
   Отчего стал еще более по-деревенски приятным парнем.
   - Салавар-главная сука Советского Союза! Это гроб, Вадим! Ну да, вором
жил, вором и сдохну.
   - Кто нм позволил? Где надзиратели?!
   - Не шуми. Они по запарке и фраера замочить могут. Салавар нынче-и
судья, и надзиратель. Трюмиловка!
   Шепот вора разбудил в нем наконец чувство собственной опасности и
вместе с тем непонятную в ней потребность. Вадим догадался: он
рассчитывает остаться зрителем, это просто животный интерес. Ему стало
протнвно от нечувствия к чужой судьбе, захотелось снова уснуть, чтобы
ничего не видеть далее...
   В камеру входили новые люди, по большей части крупные, сытые. Они
сжимали в руках стальные забурники. Каждый сразу занимал свою позицию,
оставляя место вокруг себя для замаха п удара.
   Время торопливо жгло невидимые минуты. Оно словно чувствовало запах
будущей крови, спешило утолить свое кровожадное любопытство. 1 - 1 он
ненавидел время...
   Под конец двое здоровых мужиков внесли лист железа, а третий-две
кувалды с железными ручками.
   - Зачем все это? - едва слышно спросил Упоров.
   - Сказано - трюмить будут. Ты только не смотри, когда меня начнут...
   Каштанка о чем-то вспомнил, окликнул соседа: