потому сочувствовал. Однажды, засидевшись у своего преданного подручного
Пидорко, он распахнул душу перед тем, кто был и тих, и кроток, и
послушен...
   - Такого чоловика загубылы мабуть без вины, - Коротич вытер рот рукавом
гимнастерки. - Ты глянь, Григорий, який сановитый. Я к ему пидходыть
робею, а его... ошибка произошла, самый настоящий произвол!
   Пидорко по-уставному кивал головой, слушал внимательно, чтоб той же
ночью изложить содержание совместной пьянки на листке, вырванном из
школьной тетради дочери. Безграмотно, но с четкой мыслью-- старший
надзиратель усомнился...
   Днем позже утративший бдительность Коротич валялся в ногах начальника
тюрьмы Челебадзе, рассказывая ему свой послужной список:
   - Двадцать рокив верою и правдою. Три раны от беглецов имею, две медали
за боевое отличие.
   - Какое, говоришь, отличие, дорогой? - не прекращая чистить ногти,
весело спрашивает полковник, сам вручивший награды старшине.
   - Боевое, товарищ полковник!
   - На фронте, значит, отличился?
   - Ни! При задержании беглых злыдней. Усю банду политических одним
махом. Лично наводил.
   - А знаешь ли ты, дорогой, где работаешь?
   - У турми особого назначения, для особых врагов народив.
   - Что такое турма? - пытал, испытывая внутреннее удовольствие, кутила и
бабник Челебадзе.
   - Ну... это, как это говорится, - морщит лоб Коротич, - крепкий,
крепкий дом, где самые ярыс злыдни снд.чть.
   - Неточно, дорогой, - улыбнулся старшине полковник-Очень даже
приблизительно. Турма-место наказания и исправления особо опасных
преступников.
   Как же ты будешь исправлять, Коротич, преступников, когда сам не веришь
в их виновность?!
   - Верю я! Ей-богу, "ерю! Да1"/ге возмоиность исправиться!
   - Дадим, - черные оливы полковничьих глаз сбросили ленивую поволоку. В
них появился хищный блеск. - Мы не звери. Дадим тебе возможности.
   Ухоженными руками полковник пошевелил папку с личным делом Коротича.
   - С завтрашнего дня заступаешь на дежурство. Старайся. Вон преступники
исправляются и тебя исправим.
   Твой 571-й вчера уяер, ^wi'я узнал, что ты ему сала не принесешь. Это ж
на'.., додуматься: врага народа салом кормить!
   - Виноват, товарищ полковник!
   - Ладно, я человек не злопамятны". Иди. Можешь поздравить Пидорко с
повышением: теперь он-старший надзиратель. Достойный, преданный делу
чекист.
   Ты как думаешь?
   - Так точно, товарищ полковник. Мой ученик.
   - Товарищем гордишься? Это хорошо...
   Выздоравливал 753-й медленно, но через десять дней, как распорядился
доктор, заключенного перевели на общий режим, и каждое утро он был обязан
поднять нары, проводя время до отбоя на ногах. Видеть с закрытыми глазами
Упоров перестал окончательно, страх его тоже покинул, и он старался не