- Завтра напишу рапорт. Вы что курите, Пидорко?
   - Махорку, ее туберкулез, говорят, боится. Годно?
   - Годится. Знаете, как в том анекдоте: при ОТСУТСТВИИ кухарки живем с
дворником.
   - Педераст, значит, у вас дворник?
   Доктор вздохнул, принимая от старшины щепоть махорки:
   - Вы - мудрец, Пидорко. Большой мудрец.
   - Да уж не глупей этого, - кивнул на зэка 5-;сь\;а довольный похвалой
надзиратель. - Учерась мсп:: говорит: "Душа вернулась". Я аж весь вспотел:
г;ог;ерил дурогону. Он лежит и улыбается. Ну, сумасшедший, какой с него
спрос...
   ...Зэк попробовал подняться на следующий день после посещения доктора:
очень захотелось есть. Чашка с баландой и пайка хлеба находились под
дверью.
   В продолжении часа, а то и более, он осторожно спускался с нар, но в
конце концов треснулся лицом о бетонный пол. Баланду он все же выпил
по-коровы!, опустив в чашку протрескавшиеся губы, заглатывая вместе с
кусками переваренной селедки сгустки собственной крови из расквашенного
носа. Все делалось по-животному терпеливо, и язык плотно облегал каждый
бугорок на дне чашки, когда он вылизывал предполагаемый жир.
   Пайку заключенный взял в зубы, с ней иono.i" к нарам, чувствуя грань
утомленного сознания и не переставая думать, что сейчас он начнет видеть
сквозь закрытые веки. Зэк этого не хотел, он просто боялся страхом дикаря,
увидевшего электрическую лампочку, предпочитая жить в земном, низменном
измерении, без чудес и всяких других не осиленных мозгом потрясений.
   "Надо жить своей жизнью, этой вот, той, которая есть", - убеждал себя
753-й, не замечая, как выпала изо рта пайка сухого хлеба. Тогда он
наклонился и выкусил из нее маленький кусочек. Усилие оказалось лишним...
   Открыв глаза, заключенный увидел перед носом яловый сапог.
   - Яка ж людына настырна, - сокрушался где-то вверху Григорий Федорович.
- Столь кровищи потеряв, абы нажраться.
   Голос его уже не был тем вкрадчивым, приторно сладким голоском, каким
он обращался к нему в первое знакомство, и потому Упоров решил - старшина
нс пустит в ход молоток.
   Пидорко с сержантом бросили его на нары. И сержант сказал:
   - Здесь всегда селили каких-то ненормальных.
   Пидорко по привычке насторожился, спросил с интересом, чтоб подзадорить
сержанта:
   - С чего ты взял таку глупость?
   - Ну, как же! Помнишь того, за которого твой зсмеля пострадал?
   - Умничал много, вот, как ты, - похолодел лицом н голосом Пндорко,
развернувшись, пошел по коридору, тверже, чем всегда, чеканя шаг.
   - Да я же... Просто так я, - мямлил ему вслед растерявшийся вконец
сержант и даже плюнул с досады, услыхав слабый стон очнувшегося зэка. -
Пропади ты пропадом, козел!
   У Пидорхи был повод обидеться. Полгода назад н этой камере содержался
генерал ПК.ВД. Большой, изнеженный номенклатурной столичной жизнью человек
с одним и тем же отработанным на многочисленных допросах властным
выражением лица. Он даже плакал сурово, когда его допрашивали самого.
   Старший надзиратель шестого блока старшина 1\оротич генерала боялся н