Несомненно, Волк потому и остался на берегу, чтобы выполнить диверсию.
Иначе он сам вышел бы на берег и сам переправил бы пленку.
"Нет, плохо мы еще работаем, - думал Матвей Ильич, разбирая ход ночной
операции. - Конечно, брать Отрогову и связного нельзя было. Тогда мы
наверняка спугнули бы Томпсона. Такой опытный шпион не мог не следить за
встречей Отроговой и связного. Значит, мы правильно поступили, позволив
связному уйти в воду. И правильно сделали, направив ему вдогонку своих
водолазов. А вот техническая сторона операции подкачала: будь у наших
пловцов электромоторы и гребные винты, связной не ушел бы. Выследив его,
наши люди обнаружили бы и подводную лодку. Тогда достаточно было бы
выбросить буй с дымовой шашкой - и на помощь им подошел бы миноносец,
примчались торпедные катера. А так вот вся операция пошла насмарку. И
чертежи похищены. Правда, чертежи разрозненные, потому что Житков
последнее время никому не выдавал тех чертежей, которые позволили бы
открыть секрет "Соленоида", принцип работы его необыкновенного двигателя.
Но все же и этих чертежей не надо было выпускать из своих рук. И Томпсон
на свободе. Но он сунет нос в пещеру и захочет увидеться с Отроговой в
неурочное время. Или придет в пещеру за минами, чтобы потом взорвать
"Соленоид", там у него целый склад их обнаружили..."
Директору завода и Арбалетову он посоветовал:
- Спускайте "Соленоид" со стапелей ночью. Это помешает сфотографировать
судно.
"Соленоид" строился на подвижной площадке, лежавшей на железобетонном
ящике-понтоне, полузатопленном в канале, который был проложен по середине
цеха. Когда лодка строилась, понтон находился в плавучем состоянии,
поддерживая площадку чуть повыше уровня пола в цехе. По мере утяжеления
"Соленоида" понтон спускался, погружался все глубже. Но вот пришел момент
спуска судна в воду. Арбалетов подошел к металлическому киоску, стоящему
возле одной из стен цеха, отпер дверцу и открыл. Внутри находились
манометр, термометр, электрические измерительные приборы,
предохранительные пробки, рубильники. Под одним из рубильников было
написано: "Подъем понтона", под другим: "Погружение понтона".
- Внимание! - крикнул Арбалетов. - Опускаю понтон.
И повернул рубильник. В тот же миг послышалось резкое, свистящее
шипение - это через открывшееся отверстие в стенке понтона стал вырываться
воздух, вытесняемый водой, которая хлынула в нижний клапан понтона.
Заполняемый водой, понтон стал медленно погружаться. В воду канала ушла
площадка с подпорками, на которых покоился "Соленоид". Вот и "брюхо" лодки
очутилось в воде... Стабилизаторы скрылись... Центральная труба...
Прожекторы...
Капитанская рубка... Но дальше лодка не стала погружаться: вода
достигла лишь капитанской рубки. "Соленоид" очутился на плаву. Все знали,
почему он так глубоко осел: на лодку погрузили очень много балласта.
Сделано это было по двум причинам: чтобы испытать остойчивость, прочность
лодки в надводном положении, а также для того, чтобы загнать лодку
поглубже в воду и сделать ее менее заметной; последнее обстоятельство было
очень важным, так как лодку следовало вывести в бухту, опробовать,
окончательно снарядить и отправить в предстоящий поход к хребту Лазарева.
Лодку в ту же ночь вывели в бухту и поставили между двумя огромными
баржами, стоявшими возле заводских причалов. Они заслонили "Соленоид"