Это говорит вам что-нибудь, мальчики и девочки?
     Газета, на которой он сидел, зашуршала. Он  снял  шляпу  и  промокнул
платком лицо и макушку почти лысой головы. Венчик светлых волос над  ушами
был влажен и темен от пота.  Он  снова  надел  шляпу.  Это  была  плоская,
выгоревшая на солнце панама с обвисшими полями. Купленная явно не  в  этом
году. И, вероятно, не в прошлом.
     Следователь был крупный мужчина с довольно заметным брюшком.  На  нем
были бело-коричневые ботинки, грязные носки и белые брюки в тонкую  черную
полоску.  В  расстегнутом  воротнике  рубашки  виднелась  заросшая  рыжими
волосами грудь. Его спортивная куртка в плечах была не  шире  двухместного
гаража. На вид ему было около пятидесяти, и единственное, что, безусловно,
выдавало в нем полицейского, - это холодный,  немигающий  взгляд  выпуклых
бледно-голубых глаз; взгляд  этот  не  был  намеренно  оскорбительным,  но
любому, кроме  полицейского,  он  бы  таковым  показался.  Широкая  полоса
веснушек на щеках и носу походила на условное обозначение минного поля  на
военной карте.
     Мы сидели в квартире  Хенча  при  закрытых  дверях.  Хенч  уже  надел
рубашку  и  механически  завязывал   галстук   непослушными,   трясущимися
пальцами. Девица лежала на  кровати.  Голова  ее  была  обвязана  какой-то
зеленой тряпкой, а ноги прикрыты короткой курткой. Рядом с ней на простыне
валялась сумка. Рот девицы был слегка приоткрыт, ее взгляд был  совершенно
бессмыслен, а лицо выражало сильнейшее потрясение.
     Хенч хрипло заговорил:
     - Если вы о том, что малого пристрелили из пистолета,  который  лежал
под подушкой, то о'кей. Похоже, так оно и было. Но это не мой пистолет.  И
ничто на свете не заставит меня признать его своим.
     - Предположим, - сказал Бриз. - Что  мы  имеем?  Кто-то  стянул  твой
пистолет и оставил свой. Так, ладно... Какой у тебя был пистолет?
     - Мы выходили около половины четвертого перекусить в  забегаловку  за
углом, - сказал Хенч. - Можете проверить. Должно быть, мы  оставили  дверь
открытой. Мы были вроде как слегка под мухой. И, я так  думаю,  вели  себя
довольно шумно. У нас тут орало радио.  Передавали  бейсбол.  Кажется,  мы
выключили его, уходя. Хотя не уверен. Ты не  помнишь?  -  он  взглянул  на
девушку, неподвижно лежащую на кровати с белым, отрешенным лицом. - Ты  не
помнишь, дорогая?
     Девушка на него не посмотрела и ничего не ответила.
     - Она не в себе, - сказал Хенч. - У меня был пистолет.  Кольт  такого
же калибра, как и этот. Но не автоматический,  а  револьвер.  У  него  еще
щербина на ручке. Года три-четыре назад мне его дал один  еврей  по  имени
Моррис. Мы с ним вместе работали в баре. Разрешения на  ношение  оружия  у
меня не было, но я, собственно, никогда и не таскал с собой пушку.
     - Глушить виски, как вы, ребятки, и держать пистолет под  подушкой  -
рано или поздно это должно было кончиться чьим-нибудь трупом. Сами  должны
понимать.
     - Черт, да мы даже не были знакомы с  этим  парнем,  -  сказал  Хенч.
Галстук его был наконец завязан - и завязан прескверно. Верзила был  трезв
как стеклышко, и его трясло. Поднявшись  с  кресла,  он  стянул  за  рукав
куртку с постели, надел ее и  снова  сел  на  место.  Я  смотрел,  как  он
пытается прикурить трясущимися руками. - Мы даже не знали  его  имени.  Мы
про него вообще ничего не знали. Я пару раз сталкивался с ним на площадке,