Лидия Чуковская.
    Спуск под воду


     Повесть
     изд-во имени Чехова, Нью-Йорк, 1972.
     OCR и вычитка: Александр Белоусенко (belousenko@yahoo.com)


     Нравственность человека видна
     в его отношении к слову.
     Лев Толстой


... II 49 г.

     - Ну, вот вам и Литвиновка ваша, - сказал шофер, еще раз круто повернув
лес и  лиловый снег перед  моими  глазами. Когда я  увидела  финские домики,
летящие  навстречу, мне  сделалось  не по  себе. После трех часов  холода  в
поезде  и  часа в машине,  не такого конца  путешествия  мне  хотелось. Там,
верно,  рукомойники  в сенях,  пахнет  кухней, мокрые  дрова возле  печек  -
убогий, нелюбимый мною, дачный зимний уклад. Дует от дверей и от окон...
     - Приехали!.. -  Мой случайный  спутник  по  санаторной машине, Николай
Александрович  Билибин,  распахнул  тяжелую  шубу  и нашарил  у  ног  шофера
портфель.  Но машина  шла  дальше,  стайка  финских  домиков, расступившись,
убежала  назад; еще поворот  -  и машина остановилась  у  подъезда  большого
каменного, двухэтажного дома.
     Девушки  в  белых  халатах  поверх  ватников  выскочили  на  мороз  нам
навстречу.
     Мы переступили порог. Девушки уже несли чемоданы.
     - Сюда, пожалуйста... Раздевайтесь, пожалуйста... - говорила нам полная
дама с крашеными волосами и мушкой на розовом  лице. - Аня,  помоги же снять
пальто.  Видишь, товарищи замерзли...  Чемоданы  в  14-ую  и  8-ую...  Очень
замерзли? Ничего, сейчас мы  вас отогреем.  Теперь вы дома...  Сейчас мы вас
зарегистрируем.
     После регистрации документов полная  дама, - видимо,  сестра-хозяйка  -
плавно ступая  впереди, повела  нас обоих наверх, по широкой,  в два  марша,
лестнице. Ковры в  гостиной, сверкающий рояль, сверкающий паркет -  нет, это
не дача,  скорее благоустроенная гостиница. Тепло, тихо, гудит и позвякивает
чуть  слышно  паровое  отопление. Красная дорожка  вытянулась  во всю  длину
коридора. Тут, наверху, важная тишина, ненарушаемая звуками шагов.
     Сестра-хозяйка  открыла  перед Билибиным  одну  дверь,  передо  мной  -
подальше - другую.
     И  вот  я  у себя  дома. Из гостиной  донесся мелодичный, глубокий звон
часов, и сразу стало  слышно  мерное, трудолюбивое  тиканье  электростанции.
Наконец я буду жить одна  в  комнате, впервые после войны.  Как будто у себя
дома, в Ленинграде. Сидеть за письменным столом,  который не надо три раза в
день превращать в обеденный. Работать в тишине. И мысль или догадка не будет
переехана, изувечена чьими-то словами на кухне... Я приложила ладонь к синей
трубе парового отопления: горячо.