деньги под ручной залог.
     У Марьи Алексевны тоже был капиталец - тысяч  пять,  как  она  говорила
кумушкам, - на самом деле побольше. Основание капиталу было положено лет  15
тому назад продажею енотовой шубы, платьишка и мебелишки, доставшихся  Марье
Алексевне после брата-чиновника. Выручив рублей полтораста, она тоже пустила
их в оборот под залоги, действовала гораздо рискованнее  мужа,  и  несколько
раз попадалась на удочку:  какой-то  плут  взял  у  нее  5  руб.  под  залог
паспорта, - паспорт вышел краденый, и Марье Алексевне пришлось приложить еще
рублей 15, чтобы выпутаться из дела; другой мошенник заложил  за  20  рублей
золотые часы, - часы оказались снятыми с убитого, и Марье Алексевне пришлось
поплатиться порядком, чтобы выпутаться из дела. Но если она терпела  потери,
которых избегал муж, разборчивый в приеме залогов, зато и прибыль у нее  шла
быстрее. Подыскивались и особенные случаи получать деньги. Однажды,  -  Вера
Павловна была еще тогда маленькая; при взрослой дочери  Марья  Алексевна  не
стала бы делать этого, а тогда почему  было  не  сделать?  ребенок  ведь  не
понимает!  и  точно,  сама  Верочка  не  поняла  бы,  да,  спасибо,  кухарка
растолковала очень вразумительно; да и кухарка не стала бы толковать, потому
что дитяти этого знать не  следует,  но  так  уже  случилось,  что  душа  не
стерпела после одной из сильных потасовок от Марьи  Алексевны  за  гульбу  с
любовником (впрочем, глаз  у  Матрены  был  всегда  подбитый,  не  от  Марьи
Алексевны, а от любовника, - а это и хорошо, потому что кухарка  с  подбитым
глазом дешевле!). Так вот, однажды приехала  к  Марье  Алексевне  невиданная
знакомая дама, нарядная, пышная, красивая, приехала  и  осталась  погостить.
Неделю гостила смирно, только  все  ездил  к  ней  какой-то  статский,  тоже
красивый, и дарил Верочке конфеты, и надарил ей хороших кукол, и подарил две
книжки, обе с картинками; в одной книжке  были  хорошие  картинки  -  звери,
города; а другую книжку Марья Алексевна отняла у Верочки, как  уехал  гость,
так что только раз она и видела эти картинки, при нем: он сам показывал. Так
с неделю гостила знакомая, и все было  тихо  в  доме:  Марья  Алексевна  всю
неделю не подходила к шкапчику (где стоял графин с водкой), ключ от которого
никому не давала, и не била Матрену,  и  не  била  Верочку,  и  не  ругалась
громко. Потом одну ночь Верочку беспрестанно  будили  страшные  вскрикиванья
гостьи, и ходьба и суетня в доме. Утром Марья Алексевна подошла к шкапчику и
дольше обыкновенного стояла у него, и все говорила: "слава  богу,  счастливо
было, слава богу!",  даже  подозвала  к  шкапчику  Матрену  и  сказала:  "на
здоровье, Матренушка, ведь и ты много потрудилась",  и  после  не  то  чтобы
драться да ругаться, как бывало в другие времена  после  шкапчика,  а  легла
спать, поцеловавши Верочку. Потом опять неделю было смирно в доме, и  гостья
не кричала, а только не выходила из комнаты и потом уехала. А через два  дня
после того, как она уехала, приходил статский, только уже другой статский, и
приводил с собою полицию, и много ругал Марью Алексевну; но Марья  Алексевна
сама ни в одном слове не уступала ему и все твердила: "я никаких ваших делов
не знаю. Справьтесь по домовым книгам, кто у меня гостил! псковская  купчиха
Савастьянова, моя знакомая, вот вам  и  весь  сказ!"  Наконец,  поругавшись,
поругавшись, статский ушел и больше  не  показывался.  Это  видела  Верочка,
когда  ей  было  восемь  лет,  а  когда  ей  было  девять  лет,  Матрена  ей
растолковала, какой это был случай. Впрочем, такой случай только один и был;
а другие бывали разные, но не так много.
     Когда Верочке было десять лет, девочка, шедшая с  матерью  на  Толкучий
рынок,  получила  при  повороте   из   Гороховой   в   Садовую   неожиданный