- Исполни свой долг перед этой прекрасной женщиной! Муж у нее умер, и
таким образом само провидение указывает тебе, что делать!
- Но пойми, чудак, что это невозможно. Жениться без любви так же подло
и недостойно человека, как служить обедню не веруя.
- Но ты обязан!
- Почему же я обязан? - спросил с раздражением Лаевский.
- Потому что ты увез ее от мужа и взял на свою ответственность!
- Но тебе говорят русским языком: я не люблю!
- Ну, любви нет, так почитай, ублажай...
- Почитай, ублажай... - передразнил Лаевский. - Точно она игуменья...
Плохой ты психолог и физиолог, если думаешь, что, живя с женщиной, можно
выехать на одном только почтении да уважении. Женщине прежде всего нужна
спальня.
- Ваня, Ваня... - сконфузился Самойленко.
- Ты - старый ребенок, теоретик, а я - молодой старик и практик, и мы
никогда не поймем друг друга. Прекратим лучше этот разговор. Мустафа! -
крикнул Лаевский человеку. - Сколько с нас следует?
- Нет, нет... - испугался доктор, хватая Лаевского за руку. - Это я
заплачу. Я требовал. Запиши за мной! - крикнул он Мустафе.
Приятели встали и молча пошли по набережной. У входа на бульвар они
остановились и на прощанье пожали друг другу руки.
- Избалованы вы очень, господа! - вздохнул Самойленко. - Послала тебе
судьба женщину, молодую, красивую, образованную - и ты отказываешься, а мне
бы дал бог хоть кривобокую старушку, только ласковую и добрую, и как бы я
был доволен! Жил бы я с ней на своем виноградинке и...
Самойленко спохватился и сказал:
- И пускай бы она там, старая ведьма, самовар ставила.
Простившись с Лаевским, он пошел по бульвару. Когда он, грузный,
величественный, со строгим выражением на лице, в своем белоснежном кителе и
превосходно вычищенных сапогах, выпятив вперед грудь, на которой красовался
Владимир с бантом, шел по бульвару, то в это время он очень нравился себе
самому, и ему казались, что весь мир смотрит на него с удовольствием. Не
поворачивая головы, он посматривал но сторонам и находил. что бульвар вполне
благоустроен, что молодые кипарисы. Эвкалипты и некрасивые, худосочные
пальмы очень красивы и будут со временем давать широкую тень, что черкесы -
честный и гостеприимный народ. "Странно, что Кавказ Лаевскому не нравится, -
думал он, - очень странно". Встретились пять солдат с ружьями и отдали ему
честь. По правую сторону бульвара по тротуару прошла жена одного чиновника с
сыном-гимназистом.
- Марья Константиновна, доброе утро! - крикнул ей Самойленко, приятно
улыбаясь. - Купаться ходили? Ха-ха-ха... Почтение Никодиму Александрычу!
И он пошел дальше, продолжая приятно улыбаться, но, увидев идущего
навстречу военного фельдшера, вдруг нахмурился, остановил его и спросил:
- Есть кто-нибудь в лазарете?
- Никого, ваше превосходительство.
- А?
- Никого, ваше превосходительство.
- Хорошо, ступай...
Величественно покачиваясь, он направился к лимонадной будке, где за
прилавком сидела старая, полногрудая еврейка, выдававшая себя за грузинку, и