Измученные, падающие от усталости, наши путники остановились на ночлег
среди равнины, где, разбив палатку и сварив ужин, обогрелись, насколько было
возможно. Собак же пришлось стреножить, чтобы они не разбежались:
воспоминание о волках, очевидно, преследовало их и теперь. К счастью, ночь
прошла благополучно, и после десятичасового отдыха наши друзья снова
пустились в путь. Новый день прошел так же, как и остальные дни их пути: тот
же привал, та же процедура, но теперь они уже стали немного успокаиваться,
так как волки не показывались. Однако канадцы, знавшие упорство волчьей
натуры, не рассчитывали, что опасность совершенно миновала, и были постоянно
настороже.
Вдруг Жан, шедший в хвосте поезда и поминутно оборачивавшийся назад,
крикнул "волки!" и, не теряя ни минуты, вскинул свое ружье к плечу и
выстрелил. Дюшато сделал то же. После этого они стали стрелять поочередно, и
каждый выстрел убавлял число врагов. По прошествии нескольких секунд штук
двенадцать уже выбыло из строя; уцелевшие волки приостановились, но все-таки
не обратились в бегство: очевидно, голод их был сильнее страха, они стали
под выстрелами, как и в тот раз, пожирать павших.
Этим временем и воспользовались наши друзья, поспешив к своей медвежьей
пещере, где они могли быть в полной безопасности и от стужи, и от зверей, и
от людей, особенно с такими большими запасами всего необходимого, какие
имелись у них. Но -- увы! -- по мере того, как они стали подвигаться на
своем пути, и волки последовали за ними; только наученные горьким опытом,
они не нападали сплошною стаей, а отдельными, разрозненными группами в
пять-шесть штук, зато сразу со всех сторон. Пришлось расстреливать их чуть
не поодиночке, что под силу только искусным стрелкам. Наконец четвероногие
хищники как будто поотстали; пользуясь этим, истомленные путешественники
сделали привал, поужинали и расположились на ночлег. Пока они спали, собаки
перегрызли свои путы и пустились бежать в разные стороны, чуя за собой
близость погони. Но на каждую из них пришлось по десятку волков... Между тем
наши друзья, только пробудившись, с ужасом заметили отсутствие собак. Как же
быть с санями? Волей-неволей пришлось тащить их на себе, тащить по глубокому
снегу и вместе с тем обороняться от волков и быть настороже каждую минуту.
До медвежьей пещеры оставалось еще два дня пути, В первую очередь
впрягались в сани Леон, Дюшато и Редон, а обе девушки, Жан и Лестанг
подталкивали сани сзади. Это было очень трудно, и не раз наши друзья
спотыкались и падали, проклиная убежавших собак. Но делать было нечего, и
скрепя сердце, обливаясь потом, все продолжали путь. Наконец показалась и
медвежья пещера.
-- О! --со стоном вырвалось из груди каждого.-- Мы спасены!
Напрягая последние силы, несчастные достали из саней свои меховые
мешки, служившие им постелями, втащили их под своды пещеры, где царила
сравнительно сносная температура, затопили печь, зажгли лампу. Но ни у кого
не хватило сил приняться за приготовление ужина; ни у кого не хватило сил
бороться с непреодолимой сонливостью, и все, кое-как устроившись, немедленно
завалились спать. Тяжелый крепкий сон сковал их веки; казалось даже,
пушечный выстрел был бы не в состоянии разбудить теперь измученных людей.
Между тем Портос, единственный верный пес, оставшийся при своем господине,
давно уже стал рычать и злиться, наконец громко залаял и выскочил наружу,
оскалив зубы и ощетинившись, как еж.
Более сильный и чуткий, чем остальные, Жан, сделав над собой усилие,