имел бы уже тысячу долларов! Напрасно я обращался к людям интеллигентным,--
они не хотели даже выслушать меня. Если 6 ты видел, что с ними происходило
при словах "пятьдесят тысяч франков".
-- Да, наша французская бережливость держится еще за старый шерстяной
чулок!
-- В отчаянии я отправился к богатому промышленнику Грандье, живущему
на вилле Кармен, которого считал сторонником прогресса, способным отозваться
на все оригинальное и великое. Он рассеянно выслушал меня, а когда я
попросил пятьдесят тысяч франков, то он попросту указал мне на дверь, назвав
меня сумасшедшим. Хотя в его оправдание надо заметить, что я изложил ему
дело в несколько резкой форме и только впоследствии вспомнил, что он имел
все права на мое уважение.
-- Как это?! Какие права?
-- Это маленькая тайна, которую ты узнаешь потом!
-- Ну, если Грандье имел глупость тебе отказать, я ручаюсь, что ты
получишь нужную сумму и в скором времени!
Тяжелые шаги, сопровождаемые бряцаньем шпор, прервали беседу.
-- Здесь! -- произнес грубый голос у самой двери маленькой лаборатории,
устроенной Фортеном в углу сарая.
-- Он страшно силен, и вы должны находиться на расстоянии голоса, не
дальше!
Раздалось два удара в дверь.
-- Войдите! -- отвечал молодой ученый удивленным тоном.
Дверь растворилась, и показался жандармский унтер-офицер. Он, не
кланяясь, приблизился к Фортену и строгим голосом спросил:
-- Вы -- Леон Фортен?
- Да!
-- Именем закона вы арестованы!
-- Я? Но это бессмыслица!.. В чем же меня обвиняют?
-- В том, что вы убили бедного невинного человека по имени Мартин
Лефевр, проживавшего по улице Св. Николая!
При этом чудовищном обвинении из груди Леона Фортена вырвался крик
ужаса и негодования.
-- Я!.. убийца!.. но вы сами...
-- Молчите и повинуйтесь добровольно; в противном случае...
-- Но то, что вы сказали, ужасно! Против этого позора говорит вся моя
честная жизнь!
-- Это меня не касается! -- грубо прервал жандарм.-- Я имею приказ
арестовать вас и выполняю его!
Поль Редон сделал было попытку вмешаться в разговор, но жандарм
скользнул взглядом по этому закутанному в мех человеку, которого он видел
утром вблизи места преступления, и пробормотал:
-- С вами я никаких дел не имею! Ну, прощайтесь скорее,-- прибавил он
нетерпеливо,-- а вы, Фортен Леон, следуйте за мною!
Бледный, растерянный Фортен окинул последним взглядом свою маленькую
лабораторию, где провел столько отрадных минут, и сердце его сжалось от
бели. Ему хотелось в эту минуту обнять отца и мать, приласкаться с
бесконечной нежностью к своим добрым старичкам, как делал это в детстве, и
уверить их в своей невиновности. Но они были в поле, занятые обычным трудом,
и, может быть, так даже было лучше.