сообщникам место встречи, а затем все поскакали в разные стороны.
   Бешеная скачка продолжалась около трех часов. Наконец лошадь  выбралась
на просторную, открытую поляну, посреди которой  стоял  круглый  частокол.
Остальные пять лошадей, несшие меньший груз, пришли раньше.
   Они уже  были  расседланы  и  разнузданы  и  пощипывали  редкую  траву.
Александра спустили на землю. У него ломило все тело.
   Он увидел давно покинутый  крааль.  Хижины  были  сожжены,  сохранилось
только укрепление. Всякого рода отбросы свидетельствовали, что  здесь  еще
недавно было много народу. Возможно,  что  в  течение  некоторого  времени
здесь содержали бушменов, которых он освободил.
   Француза положили на солнцепеке, прямо на раскаленную землю. Его мучила
жажда. Португалец рычал, пена стекала  у  него  изо  рта,  глаза  налились
кровью. Он подошел к Александру.
   - Ну что, проклятый белокожий, - орал он, - теперь тебе ясно, что ты  у
мулата во власти? Теперь, если мулат захочет, он тебе за  все  заплатит...
Да еще с процентами... Твои дружки далеко, а моя шкура все еще на  мне.  Я
тебе сказал, что знаю безошибочный способ заставить тебя говорить.  Сейчас
ты у меня подпишешь чек. Увидишь!..
   Его сообщник  принес  охапку  колючек  "подожди  немного",  которые  мы
описали раньше. Он привязал их к  хвосту  одной  из  лошадей,  и  она  вся
затряслась от боли.
   - Так! - сказал мулат. - А  теперь  посадите  этого  белого  сеньора  в
седло. И привяжите покрепче. Вот так... Садитесь  и  вы  на  своих  коней.
Возьмите чамбоки и хлещите куда попало и коня и всадника... Слушай, белый,
ты будешь скакать час, и мои люди будут тебя хлестать. Потом мы  повторим.
Пока ты не подпишешь чек. Валяйте!
   Коню отдали поводья. Почувствовав свободу, он  шарахнулся,  взвился  на
дыбы и бешено заржал.  Затем  он  стал  на  все  четыре  ноги,  взбрыкнул,
повернулся и понес. Вскоре домчался до частокола, но было слишком  высоко,
перескочить он не мог и стал мелким галопом бегать вокруг. Один из мулатов
до крови хлестнул его  чамбоком.  От  неожиданности  и  боли  конь  сделал
бешеный прыжок в  сторону.  От  этого  резкого  движения  колючки  сначала
хлестнули его по бокам, а  потом  врезались  в  тело.  Он  снова  пустился
вскачь, наткнулся на второго всадника, и тот тоже стегнул его ремнем. Конь
обезумел, понесся, сам не зная  куда,  и  все  норовил  укусить  человека,
который болтался у него на спине. Это ему не удавалось.  Палачи  налетали,
стегали его по  крупу  и  по  шее,  заставляя  проделывать  фантастические
прыжки.
   Наконец, весь в мыле, тяжело дыша, с широко раздувающимися ноздрями,  с
ужасом в глазах. Конь вернулся на середину поляны,  стал  бить  копытом  и
затем, совершенно обезумев, понесся прямо на частокол.
   С каждым его скачком мучения Александра усиливались. Все его тело  было
так туго перевязано лианами, что мышцы, казалось, вот-вот лопнут. Кровавый
туман застилал ему глаза, в ушах шумело, в  горле  пересохло,  не  хватало
воздуха в легких.
   Вдруг Александр услышал треск и обо что-то больно ударился,  а  бешеная
скачка сделалась еще более бешеной.
   Конь очертя голову бросился в крааль. Частокол подался, как если  бы  в
него попала бомба, и теперь бедное животное, вконец замученное  колючками,
неслось куда глаза глядят.