хотите и когда хотите. Слово белого человека свято.
   - Ах, трижды мерзавец! - воскликнул Александр, которому эта беседа  уже
начала надоедать. - Ну погоди же, я тебе заплачу сейчас же!  И  с  лихвой!
То, что ты получил от меня чамбоком по роже, пока только задаток.  Подожди
минуту, сейчас мы произведем полный расчет.
   Он поднял чамбок, который все время судорожно сжимал в руке, и стал так
добросовестно обрабатывать шкуру негодяя,  что  тот,  задыхаясь,  запросил
пощады и милости.
   - Развяжи этих людей, - приказал ему Александр.
   Несчастные невольники, почуяв свободу и видя, что их враги обезврежены,
стали  кричать  от  радости.  Некоторые  пытались  поломать  свое  "бревно
рабства",  как  здесь   называют   деревянные   колодки,   надеваемые   на
невольников.
   Освободитель, желая, чтобы его приказание было  выполнено  в  точности,
сделал неграм знак не шевелиться. Затем он  взял  за  ухо  мулата,  тяжело
дышавшего после полученной  трепки,  и,  поведя  его  по  рядам,  заставил
развязать одного за другим всех невольников, и в  первую  очередь  женщин.
Альбер и Жозеф, держа в одной руке большие  кухонные  ножи,  другой  рукой
схватили каждый по одному мулату, и  даже  мастер  Виль  схватил  здоровой
рукой пятого  и  поволок  его,  несмотря  на  сопротивление.  Один  только
преподобный  довольно  растерянно  смотрел  на  шестого  мулата.  Но  этот
последний, видя, что все его сообщники поневоле покорились  и  развязывают
путы на невольниках, подчинился беспрекословно. Он был счастлив, что  дело
обошлось для него без проклятого ремня.
   Не прошло и пятнадцати минут,  как  справедливость  восторжествовала  -
невольники получили свободу. Колодки были свалены в кучу, а Зуга, угадывая
мысль белых, развел костер и бросил  "бревна  рабства"  в  огонь.  Бушмены
затеяли  бешеную  пляску,  на  которую  шестеро   работорговцев   смотрели
разочарованно и понуро.
   - Вы нарушили самые  священные  права  человека!  -  строго  сказал  им
Александр. - Вы лишили этих людей свободы. Я  мог  бы  отдать  вас  им  на
растерзанно, но мы судьи, а не палачи. Я ограничусь тем, что отберу у  вас
оружие. Идите на все четыре стороны. Где-нибудь вы свою  воровку  найдете.
Марш!..
   Мулаты были подавлены. Они  робко  поглядывали  на  бушменов,  которые,
вероятно, с удовольствием разорвали бы  их  на  куски.  Опустив  головы  и
побросав все свое оружие, они медленно удалились.
   Александр позвал проводника.
   - Собери все эти ружья, сабли, ножи, раздай людям - пусть у  них  будет
чем защищать свою жизнь и свободу.
   Затем  он  резко  обернулся,  почувствовав  какое-то  теплое  и  мягкое
прикосновение к своей руке. И тотчас лицо его, доселе  бледное  от  гнева,
осветилось доброй улыбкой: он увидел бушмена и его жену, склонявшихся  над
заснувшим ребенком.
   Бушмен весь сиял от счастья. Тихие слезы текли по его лицу, и он их  не
сдерживал. Одна из этих жемчужин, в тысячу раз более ценная, чем настоящий
жемчуг, и упала Александру на руку.
   Тут раздался веселый голос Жозефа:
   - Карай! Теперь, когда бся эта падаль ушла, а доврые вушмены  бернулись
домой, можно немного и побеселиться! Не прабда ли, месье Альвер?