и с  течением  времени  стирают  его.  Кроме  того,  слон  имеет  привычку
ощупывать почву именно левым бивнем. Короче говоря, слон - левша.
   Вождь чернокожих все еще продолжал стоять в позе гладиатора, с копьем в
руке.
   - Да что это ты тут делаешь? - спросил его  по-английски  Александр.  -
Слон убит, совсем, совсем убит. Его добивать не надо!
   - Уйдите, белые вожди! Уйдите! - ответил бечуан.
   - Почему?
   Чернокожий что-то пробормотал, чего Александр не понял, отошел  на  шаг
и, с силой раскачав свое копье, метнул его  слону  в  брюхо.  Затем  он  с
изумительным проворством отскочил назад.
   Раздался страшный треск. Кожа  на  слоне  лопнула,  образовался  разрыв
длиной в метр, и через него с шумом кузнечных мехов вырвались газы.
   Альбер и Александр  были  потрясены.  К  счастью,  они  стояли  чуть  в
стороне. Но бедняга Жозеф, который следил за каждым движением бечуана, был
отброшен на самую середину реки.
   - Карай! - выругался  он.  -  Не  иначе,  как  у  него  в  животе  была
торпеда!..
   - Ну вот, - хохоча сказал Альбер. - Теперь  я  понимаю,  что  проводник
давал нам правильный совет. Вот уже часа три,  как  слон  убит.  А  солнце
шпарит. Естественно, что у слона образовались газы во внутренностях и кожа
натянулась, как барабан. Говорят, если проколоть  слоновую  тушу,  которая
пролежала на солнцепеке  целый  день,  то  взрыв  получится  такой,  точно
выпалили из пушки. Я об этом слыхал и теперь вполне этому верю...  Ну  что
ж, ешьте! - прибавил он, обращаясь к бечуанам.
   Но как ни были эти бедняги измучены голодом, они отнюдь не  набросились
на тушу. Их вождь отрезал у слона хобот, ловко отделил передние ноги и  со
всей  скромностью  и  вежливостью  поднес  эти  наиболее   лакомые   части
европейцам.
   Затем он сделал знак.
   Вооруженные   копьями,   ножами,    топорами,    кирками,    чернокожие
взгромоздились на свой чудовищный трофей. Они с трудом  разрезали  толстую
слоновую кожу. Голод терзал их, и насыщение длилось час. Затем, когда было
уже немало  съедено,  когда  вместо  печально  запавших  голодных  животов
появились   объемистые   выпуклости,   несколько   до   отвала   наевшихся
сотрапезников затянули странную, заунывную песню.
   Проводник  не  знал,  как  бы  еще  доказать  свою  благодарность  трем
европейцам,  и,  вместо  того  чтобы  соснуть   на   песке   и   предаться
перевариванию только что  съеденной  обильной  пищи,  стал  рыть  довольно
широкую и глубокую яму. Когда она была готова,  проводник  опустил  в  нее
слоновьи ноги, засыпал их  золой,  углем  и  хворостом,  видимо  собираясь
оставить их так на всю ночь, как того требуют классические правила местной
кухни. Но тут его остановил Александр.
   - Мне было бы любопытно узнать, - обратился  Шони  к  своему  другу  до
Вильрожу, - какого роста был мой слон.
   - По-моему, это трудно установить.
   - Не очень.
   -  Во-первых,  у  тебя  нет  никаких  точных  измерительных   приборов.
Во-вторых, туша лежит на боку. Не вижу, что ты тут сможешь предпринять.
   - А у меня на карабине, на прицеле, нанесены сантиметры,  так  что  мне