трещинами;  зыбкие очертания соборов; неизвестно откуда упавшие бесформенные
монолиты.
     Все  эти  ставшие  единым целым  глыбы,  спаянные  между  собой  вечным
холодом, будто крепким цементом, испытывали  мощные сотрясения, когда потоки
воды,   постоянно   подмывающей  их  основу,   откалывали  очередной  кусок.
Беспрестанно  раздавался  громкий треск  дробящегося  льда,  предшествуя или
сопровождая  падение  блоков,   которые   погружались   в  воду,   осыпанные
бриллиантовым  дождем,  а  затем поднималась волна,  с шумом  умирающая  под
неровностями  ледяных  скал.  Фантастические  осколки   падали  со  страшным
грохотом, напоминающим шум сражения.
     "Галлия" только что легла на левый борт,  чтобы избежать столкновения с
колоссальным  айсбергом,  высотой  более  двадцати  метров,  с острым пиком,
странное строение которого напоминало гигантскую гренадерскую каску. Айсберг
проплыл  всего в  каких-нибудь тридцати метрах от  правого  борта,  и  вдруг
огромный кусок откололся от ледяной скалы, ушел под воду и  исчез из виду, а
затем внезапно всплыл опять, подняв исполинскую волну. Взметнувшись огромным
веером,  как будто речное  течение столкнулось  с  морским  приливом,  волна
атаковала льдину, начала качать  ее как соломинку и, наконец, перевернула ее
вверх  дном. Вся  эта сцена,  на пересказ которой  ушло  так  много времени,
длилась  не  более четверти минуты и  вызвала крики ужаса у матросов. Однако
корабль  не  подвергся  никакой  опасности,  не  считая  того,  что  айсберг
преградил  ему  путь.  Но  в  тот  самый   момент,  когда  полярный  исполин
перевернулся под  сильным напором  воды,  его подводная часть наткнулась  на
обшивку  корабля.  Дерево  жалобно  заскрипело, и  показалось,  что  вот-вот
треснет. Закачались,  затрещали до  самого  основания мачты, готовые вот-вот
обрушиться на палубу.  Всего  одна ошибка, лишняя секунда колебания или одна
из тех неприятных  неожиданностей, которые имеют  обыкновение происходить  в
самые неподходящие моменты, и все было бы кончено!
     "Галлия"  поднялась на волне, затем  внезапно накренилась на один борт,
готовая  опрокинуться.  Даже  самых  отважных  пробрала  дрожь,  все  начали
машинально хвататься за что попало, бросая на капитана умоляющие взгляды.
     -- Держись!.. Лево на борт!..-- раздался громовой голос де Амбрие.
     И затем по телефону в машинное отделение:
     -- Вперед! Полный ход!..
     Корабль как бы нехотя, вздрагивая, стал выпрямляться.
     Судно  словно скользило  по наклонной плоскости, и в следующую  секунду
вся носовая часть  погрузилась в  воду. Завертелся  повисший в воздухе винт,
зашуршал киль.
     И  тут последовал  новый  удар качнувшейся  в другую  сторону льдины. К
счастью, она  не задела корму  и  сшиблась с  ледяным берегом  канала.  Вода
быстро стекала в бортовые люки, ни одна капля не попала внутрь.
     Непосредственная опасность миновала.
     --   Не  беда   --  послышался  веселый  голос.--  Только   холодновато
купаться...
     Шутку кочегара прервал чей-то истошный крик:
     -- Человек за бортом!
     Плюмован, скидывая меховую куртку, проворчал:
     -- Кажется  кто-то  еще  не  накупался.  Как бы простуду из-за  него не
схватить.
     -- Стоп машина!