мешаю тебе, твоей свободе, твоему призванию...
{367} Когда с человеком случится несчастие, он непрестанно возвращается
к одной и той же мучительной и бесполезной мысли: как и когда это началось?
из чего все это слагалось и как я мог не придавать тогда значения тому, что
должно было предостеречь меня? "Я тебя брошу только в том случае..." Как же
я не обращал внимания на такие слова, -- на то, что все-таки некоторый
"случай" она не исключала?
Я слишком ценил свое "призвание", пользовался своей свободой все
беспутнее -- брат Николай был прав. И все больше не сиделось мне дома: как
свободный день, я тотчас уезжал, уходил куда-нибудь.
-- Где это тебя так обожгло солнцем? -- спрашивает за обедом брат. --
Где ты опять пропадал?
-- Был в монастыре, на реке, на станции ...
-- И всегда один -- с укоризной говорит она. -- Сколько раз обещал
вместе пойти в монастырь, я там за все время только один раз была, а там так
прекрасно, такие толстые стены, ласточки, монахи ...
Мне было стыдно и больно поднять на нее глаза. Но, боясь за свою
свободу, я только пожимал плечом:
-- На что тебе эти монахи?
-- А тебе на что?
Я старался переменить разговор:
-- Я там видел нынче на кладбище нечто очень странное: пустую, но уж
совсем готовую могилу -- загодя приказал вырыть себе один из братии и даже с
крестом в возглавии: на кресте уже написано, кто здесь погребен, когда он
родился, написано даже "скончался" -- только оставлено пустое место для даты
будущей кончины. Везде чистота, порядок, дорожки, цветы -- и вдруг эта
ждущая могила.
-- Ну, вот, видишь.
-- Что ж тут видеть?
-- Ты нарочно не хочешь меня понимать. Но Бог с тобой. Верно сказано у
Тургенева...
{368} Я перебивал:
-- Ты, кажется, читаешь теперь только затем, чтобы находить что-нибудь
насчет себя и меня. Впрочем, все женщины так читают.
-- Ну, что ж, пусть я женщина, зато я не так эгоистична ...
Брат ласково вмешивался:
-- Да будет вам, господа!
"XXVI"
В конце лета положение мое в управе еще более устроилось: прежде я
только "состоял" при ней, теперь был зачислен в штат и получил новую
должность, как нельзя более мне подходящую: стал "хранителем" управской
библиотеки -- накопившихся в подвалах управы разных земских изданий.
Должность эта, выдуманная для меня Сулимой, предписывала мне: разбор и
приведение в порядок этих изданий, водворение их в помещение, на сей предмет
особо предоставленное, -- в длинную сводчатую комнату в полуподвальном
этаже, -- и оборудованное потребным количеством полок и шкафов, а затем
надзор за ними и выдачу по управе во временное пользование тех из них, кои