- Почему же вы так опасны?
     - На этом свете часто одному человеку суждено быть опасным для  другого
помимо  его  воли.  Если  бы  я  захотел  предсказать  вашу  будущность   по
исчислениям астролога, я сказал бы вам на  его  презренном  языке,  что  моя
звезда  бросила  тень  на  ваше  созвездие  в  момент  вашего  рождения.  Не
встречайтесь со мною, если вы в состоянии избегать меня; я вас  предупреждаю
в первый и в последний раз.
     - Вы презираете астрологов, а между тем ваш язык так же таинствен,  как
и их. Я не игрок и не дуэлянт. Почему бы мне бояться вас?
     - Как вам угодно.
     - Поговорим откровенно. Ваш вчерашний  разговор  живо  заинтересовал  и
занял меня.
     - Я это знаю; умы, подобные вашему, тянутся к таинственному.
     Глиндон был снова задет этими  словами,  в  которых,  однако,  не  было
ничего презрительного.
     - Я вижу, что вы не находите меня  достойным  вашей  дружбы.  Хорошо...
прощайте.
     Занони холодно ответил ему на поклон, и, пока англичанин продолжал свою
прогулку, он вернулся к своим ботаническим занятиям.
     В тот же вечер Глиндон отправился по обыкновению в театр. Он следил  за
игрой Виолы, исполнявшей одну из своих самых блестящих ролей.
     Зал дрожал от рукоплесканий. Глиндон был вне себя от любви и гордости.
     "Это гордое создание, - думал он, - может, однако, принадлежать мне!"
     Погруженный в эту радужную мечту, он  вдруг  почувствовал,  что  чья-то
рука опустилась на его плечо; он быстро обернулся и узнал Занони.
     - Вам угрожает опасность, - сказал последний. - Не возвращайтесь к себе
сегодня вечером пешком или по крайней мере не возвращайтесь один.
     Не успел  Глиндон  прийти  в  себя  от  удивления,  как  Занони  исчез.
Англичанин заметил его только в ложе  какого-то  синьора,  куда  он  не  мог
войти.
     Виола сошла со сцены. Глиндон устремился к ней; но Виола, против своего
обыкновения, с нетерпением отвернулась, когда Глиндон заговорил с  ней.  Она
отвела  в  сторону  Джионетту,  сопровождавшую  ее  постоянно  в  театр,   и
обратилась к ней вполголоса, но с волнением:
     - Джионетта, он вернулся,  он  здесь,  иностранец,  о  котором  я  тебе
говорила... и один из всего зала он не аплодирует мне.
     - Который же это, моя милочка? - спросила старуха с  нежностью.  -  Он,
должно быть, очень глуп. Он не стоит, чтобы о нем думали.
     Актриса подвела Джионетту к сцене и показала  ей  в  одной  из  лож  на
человека,  отличавшегося  от  всех  других  простотой   своего   костюма   и
необыкновенной красотой.
     - Он не стоит, чтобы о нем думать! - повторила Виола. - Не думать!  Ах!
Не думать о нем значило бы ни о чем не думать!
     Режиссер в это время позвал Виолу.
     - Джионетта, узнай его имя, - проговорила она  быстро,  направляясь  на
сцену и проходя мимо Глиндона, бросившего на нее  взгляд,  полный  грусти  и
упрека.
     Артистка пела арию в сцене последней катастрофы, где все могущество  ее
голоса и таланта развертывалось во всем своем  блеске.  Внимательная  толпа,
затаив дыхание, прислушивалась к каждому ее слову;  но  глаза  Виолы  искали