Самое низкое творение передает силу своему детищу; так  и  человек  передает
своим детям физическую организацию и заветы духовного совершенствования. Вот
цель, которую наш век приведет в исполнение!
     Почтенный Мальзерб вздохнул. Может быть, он боялся, что цель  не  будет
достигнута при его жизни. Прекрасный маркиз N и еще более прекрасные женщины
казались убежденными и восхищенными. Но между ними были двое людей, сидевших
рядом и не принимавших участия  в  разговоре:  один  -  иностранец,  недавно
приехавший в Париж, где его богатство, наружность и ум заставили высший свет
его заметить и заискивать перед ним; другой, старик  около  семидесяти  лет,
умный, добродетельный, храбрый, беззаботный автор  "Влюбленного  дьявола"  -
Казот. Эти двое присутствующих  доверительно  беседовали  и  только  изредка
улыбкой выказывали свое внимание к общему разговору.
     - Да, - сказал иностранец, - мы уже встречались.
     - Я как будто не забыл ваши  черты,  а  между  тем  я  напрасно  силюсь
вспомнить.
     - Я вам помогу. Помните то время, когда из любопытства или, может быть,
из более благородной жажды познания  вы  старались  попасть  в  таинственный
орден Мартиника де Паскалиса {Это намерение приписывают Казоту. О  Мартинике
де Паскалисе знают  очень  мало,  даже  его  близкие  имеют  только  смутные
предположения.  Обряды,  церемонии  и  характер   кабалистического   ордена,
основанного им, также неизвестны. Сен-Мартен был  последователь  его  школы.
Несмотря на свой мистицизм, Сен-Мартен был человеком последнего  столетия  -
самым добрым, самым великодушным, самым добродетельным и самым чистым. Никто
не отличался более его от простой толпы  скептиков  своим  неутомимым  жаром
победить материализм и требованием необходимости веры среди  хаоса  неверия.
Стоит также заметить, что, несмотря на сведения, которые Казот мог собрать о
школе Мартиника, он ничего не узнал такого, что бы бросило тень  на  заслуги
его жизни и искренность его религии. Кроткий и храбрый в  то  же  время,  он
никогда  не  переставал  противиться  злоупотреблениям  революции.  Во  всем
отличавшийся  от  либералов  того  времени,  он  был  набожным  и  искренним
христианином. Раньше чем погибнуть на эшафоте, он  спросил  перо  и  бумагу,
чтобы написать следующие слова: "Жена и дети мои, не  оплакивайте  меня,  не
забудьте меня, но помните, никогда  не  оскорбляйте  Господа  Бога".  (Прим.
автора.).}?
     - Возможно ли это? Вы член этого теургического братства?
     - Нисколько, я присутствовал при их церемониях,  но  только  для  того,
чтобы показать им,  какими  невозможными  методами  они  старались  обновить
старинные чудеса кабалистики.
     - Вы любите эти науки? Что касается меня, я отверг влияние, которое они
имели прежде на мое воображение.
     - Вы его вовсе не стряхнули, - возразил незнакомец, - оно  еще  владеет
вами и в настоящую минуту; оно бьется в вашем сердце, оно  озаряет  ваш  ум;
оно хочет говорить вашими устами.
     Потом  иностранец  продолжал  разговор  вполголоса;  он  напомнил   ему
некоторые правила, обряды, объяснил, каким  образом  они  связаны  с  жизнью
самого Казота, удивленного, что незнакомец так хорошо знает подробности  его
существования. Лицо старика, от природы открытое и благородное,  мало-помалу
омрачилось, и он бросал изредка на своего  товарища  быстрые,  сверкающие  и
беспокойные взгляды.
     Прелестная герцогиня де ... обратила на них наконец внимание как на  не