горожан. Никто не знает, богат он или беден. Он не  просит  милостыни  и  не
дает ее; он не делает зла, но и никакого добра. Это  человек,  который,  как
кажется, не имеет другого света, кроме своего собственного, но наружный  вид
обманчив, и во вселенной наука, как и доброта, может находиться всюду.  И  в
это жилище, в первый раз с тех пор,  как  там  поселился  отшельник,  входит
посетитель: это Занони.
     Посмотрите на них, сидящих один против другого и разговаривающих. Много
лет прошло после их последнего свидания, по крайней мере с тех  пор,  как  в
последний раз они видели друг друга лицом к лицу. Но если это  два  мудреца,
мысль может встретить мысль, ум соединиться с умом, если даже  между  телами
будет находиться пропасть. Смерть и та не разлучает мудрецов. Вы  встречаете
Платона каждый раз, как ваш глаз останавливается на странице  "Федона".  Дай
Бог, чтобы Гомер всегда жил среди нас.
     Они беседуют вместе, они обмениваются признаниями;  они  вызывают,  они
вспоминают прошлое, но какие различные ощущения пробуждаются в обоих с этими
воспоминаниями!
     На лице Занони, несмотря на все его  обычное  спокойствие,  было  видно
волнение.  Он  участвовал  в   прошлом,   которое   рассматривает;   но   на
хладнокровном лице его товарища  нельзя  было  заметить  черты,  которая  бы
говорила о радости и страдании; для него прошлое, как  теперь  и  настоящее,
было тем, чем природа является мудрецу, книга - ученому: спокойная  и  умная
жизнь, наука, созерцание. От прошлого они переходят к будущему.  Будущее!  В
конце прошедшего столетия они думали коснуться его и  узнать,  так  сказать,
его очертания сквозь опасения  и  надежды  настоящего.  Перед  концом  XVIII
столетия этот старик, стоя у одра смерти  старого  века,  смотрел  на  новое
светило, красное и кровавое посреди туч и  тумана,  не  ведая,  была  ли  то
комета или солнце.
     Посмотрите на ледяное и глубокое презрение на лбу старика и эту  гордую
и между тем трогательную грусть, которая омрачает благородное  лицо  Занони.
Кажется, что борьба и ее исход были предметом презрения для одного, ужаса  и
жалости  для  другого.  Мудрость,  рассматривая  человечество,  доходит   до
сострадания или презрения. Когда верят  в  существование  других  миров,  то
охотно привыкают смотреть на этот, как натуралист на суету муравейника.
     Что такое земля в сравнении с  бесконечностью?  Насколько  душа  одного
человека имеет больше  значения,  чем  история  целой  планеты?  Дитя  неба,
наследник бессмертия! С каким чувством  кинешь  ты  однажды  свой  взгляд  с
какой-нибудь звезды на этот муравейник и на  катастрофы,  которые  потрясали
его от Хлодвига до Робеспьера, от Ноя, который спас землю, до огня,  который
должен истребить ее в последний день! Душа, умеющая  рассматривать,  живущая
только познанием, может уже подняться до этой звезды  с  середины  кладбища,
называемого землею, пока она еще живет на ней.
     Но ты, Занони, ты отказался жить одним разумом; ты не  умертвил  своего
сердца, оно дрожит еще при трепещущей гармонии  страсти;  род  человеческий,
которого ты составляешь часть, есть для  тебя  что-то  более,  чем  холодное
развлечение.

        "VI"

     Однажды  вечером  в  Париже,  пять  месяцев   спустя   после   событий,
рассказанных в нашей последней главе, несколько  лучших  умов  того  времени