очарования...
     Незнакомец шел по прекрасной длинной дороге, которая примыкала к дворцу
напротив городских садов и вела в кварталы, где  расположены  увеселительные
заведения.
     Толпа молодых людей стояла при входе в игорный дом,  посещаемый  самыми
богатыми и знатными игроками. Все дали ему дорогу,  когда  он  прошел  между
ними.
     - Смотрите! - проговорил один. - Это не  тот  ли  богатый  Занони,  про
которого так много говорят?
     - Да. Говорят, его состояние несчетно.
     - Говорят!.. Кто говорит? На  каком  основании?  Он  в  Неаполе  только
несколько дней, и до сих пор никто не мог сказать мне что-либо о его родине,
семье или, что всего важнее, его состоянии.
     - Это правда; но он приплыл на отличном  корабле,  который  принадлежит
ему. Вы не можете его видеть в настоящую минуту;  он  стоит  в  заливе.  Его
банкиры говорят с уважением о суммах, которые он вкладывает в банки.
     - Откуда он?
     - Не знаю, из какого-то восточного порта. Мой лакей узнал от  матросов,
что он долго жил в Индии.
     - И я позволю сказать себе, что в Индии собирают золото, как  камни,  и
что есть долины, где птицы строят свои гнезда из изумрудов, чтоб  привлекать
бабочек. Вот, кстати, идет князь игроков, Цетокса. Держу  пари,  что  он  уж
познакомился с таким богачом. У него к  золоту  такое  же  влечение,  как  у
магнита к железу. Ну,  Цетокса,  какие  самые  свежие  новости  о  червонцах
синьора Занони?
     - О! - воскликнул небрежно Цетокса. - Мой друг...
     - А-а! Слышите - его друг!
     - Да, мой друг Занони проведет некоторое время в Риме; он обещал мне по
своем возвращении ужинать со мной, и тогда я представлю его  вам  и  лучшему
обществу Неаполя. Черт возьми, знаете, этот синьор один  из  самых  умных  и
самых приятных!
     - Расскажите же нам, каким образом вы так скоро сошлись с ним?
     - Ничего нет проще, мой дорогой Бельджиозо. Ему хотелось иметь  ложу  в
Сан-Карло. Нечего вам говорить, что ожидание новой оперы (что за  прелестное
произведение! этот бедный Пизани! кто бы мог подумать?) и новой певицы  (что
за красота! что за голос!) передалось и нашему гостю. Я  узнал,  что  Занони
желает оказать честь неаполитанскому таланту, и с той любезностью к  знатным
иностранцам,  которая  меня  характеризует,  я  отдал  свою   ложу   в   его
распоряжение. Он ее принял, я представился ему между  двумя  действиями:  он
был очарователен и пригласил меня ужинать. Мы долго сидели,  я  сообщил  ему
все новости Неаполя, мы делаемся  сердечными  друзьями,  он  заставил  меня,
раньше чем я ушел, принять этот  бриллиант,  безделицу,  как  он  выразился;
ювелиры оценивают его в пять тысяч  пистолей!  Самый  восхитительный  вечер,
какой я провел когда-либо за десять лет!
     Молодые люди окружили его, чтоб полюбоваться бриллиантом.
     - Граф Цетокса, - проговорила важная и угрюмая личность, несколько  раз
крестившаяся в продолжение рассказа неаполитанца,  -  разве  вам  неизвестны
таинственные слухи, ходящие по поводу этого иностранца, и  разве  вы  можете
без  страха  принимать  от  него  подарок,  могущий  иметь   самые   роковые
последствия? Разве вы не знаете, что говорят, будто он маг и у  него  дурной