Шариков сыграл ва-банк:
     - Я на колчаковских фронтах ранен, - пролаял он.
     Барышня встала и с громким плачем вышла.
     - Перестаньте! - крикнул вслед Филипп Филиппович, - погодите, колечко
позвольте, - сказал он, обращаясь к Шарикову.
     Тот покорно снял с пальца дутое колечко с изумрудом.
     - Ну, ладно, - вдруг злобно сказал он, - попомнишь ты у меня.  Завтра
я тебе устрою сокращение штатов.
     - Не бойтесь его, - крикнул вслед Борменталь,  -  я  ему  не  позволю
ничего сделать. - Он повернулся  и  поглядел  на  Шарикова  так,  что  тот
попятился и стукнулся затылком о шкаф.
     - Как ее фамилия? - спросил у него Борменталь. - Фамилия!  -  заревел
он и вдруг стал дик и страшен.
     - Васнецова, - ответил Шариков, ища глазами, как бы улизнуть.
     - Ежедневно, -  взявшись  за  лацкан  Шариковской  куртки,  выговорил
Борменталь, - сам лично буду  справляться  в  чистке  -  не  сократили  ли
гражданку Васнецову. И если только вы... Узнаю, что  сократили,  я  вас...
Собственными руками здесь же  пристрелю.  Берегитесь,  Шариков,  -  говорю
русским языком!
     Шариков, не отрываясь, смотрел на Борменталевский нос.
     - У самих револьверы найдутся... -  пробормотал  Полиграф,  но  очень
вяло и вдруг, изловчившись, брызнул в дверь.
     - Берегитесь! - донесся ему вдогонку Борменталевский крик.
     Ночь и половину следующего дня висела, как туча перед грозой, тишина.
Все молчали. Но на следующий день, когда Полиграф  Полиграфович,  которого
утром кольнуло скверное предчувствие, мрачный уехал на грузовике  к  месту
службы, профессор Преображенский в совершенно неурочный час принял  одного
из своих прежних пациентов, толстого и рослого человека в  военной  форме.
Тот настойчиво добивался свидания и добился. Войдя в кабинет,  он  вежливо
щелкнул каблуками к профессору.
     - У вас боли, голубчик, возобновились? - спросил  осунувшийся  Филипп
Филиппович, - садитесь, пожалуйста.
     - Мерси. Нет, профессор, - ответил гость, ставя шлем на угол стола, я
вам очень признателен... Гм... Я приехал к вам  по  другому  делу,  Филипп
Филиппович... Питая большое уважение... Гм... Предупредить. Явная  ерунда.
Просто он прохвост... - Пациент полез в портфель и вынул бумагу, - хорошо,
что мне непосредственно доложили...
     Филипп Филиппович оседлал нос пенсне поверх очков и принялся  читать.
Он долго бормотал про себя, меняясь в лице  каждую  секунду.  "...А  также
угрожая убить председателя домкома товарища Швондера, из чего  видно,  что
хранит огнестрельное оружие. И произносит  контрреволюционные  речи,  даже
Энгельса приказал  своей  социалприслужнице  Зинаиде  Прокофьевне  Буниной
спалить в печке, как явный  меньшевик  со  своим  ассистентом  Борменталем
Иваном Арнольдовичем, который тайно не  прописанный  проживает  у  него  в
квартире.  Подпись  заведующего  подотделом  очистки  П.  П.  Шарикова   -
удостоверяю. Председатель домкома Швондер, секретарь Пеструхин".
     - Вы позволите мне это оставить у себя? - спросил Филипп  Филиппович,
покрываясь пятнами, - или, виноват, может быть, это вам нужно, чтобы  дать
законный ход делу?
     - Извините, профессор, - очень обиделся пациент, и раздул  ноздри,  -