- Ну, да, Швондер, - ответил Шариков.
     - Позвольте вас спросить - почему от вас так отвратительно пахнет?
     Шариков понюхал куртку озабоченно.
     - Ну, что  ж,  пахнет...  Известно:  по  специальности.  Вчера  котов
душили, душили...
     Филипп Филиппович вздрогнул и посмотрел на Борменталя. Глаза  у  того
напоминали два черных дула, направленных на Шарикова в  упор.  Без  всяких
предисловий он двинулся к Шарикову и легко и уверенно взял его за глотку.
     - Караул! - пискнул Шариков, бледнея.
     - Доктор!
     -  Ничего  не  позволю  себе  дурного,  Филипп   Филиппович,   -   не
беспокойтесь, - железным голосом отозвался Борменталь и завопил: - Зина  и
Дарья Петровна!
     Те появились в передней.
     - Ну, повторяйте, - сказал Борменталь  и  чуть-чуть  притиснул  горло
Шарикова к шубе, - извините меня...
     - Ну хорошо, повторяю, - сиплым голосом ответил совершенно пораженный
Шариков, вдруг набрал воздуху, дернулся и попытался крикнуть "караул",  но
крик не вышел и голова его совсем погрузилась в шубу.
     - Доктор, умоляю вас.
     Шариков закивал головой, давая  знать,  что  он  покоряется  и  будет
повторять.
     - ...Извините меня, многоуважаемая Дарья Петровна и Зинаида?..
     - Прокофьевна, - шепнула испуганно Зина.
     -  Уф,  Прокофьевна...  -  говорил,  перехватывая  воздух,   охрипший
Шариков, - ...что я позволил себе...
     - Себе гнусную выходку ночью в состоянии опьянения.
     - Опьянения...
     - Никогда больше не буду...
     - Не бу...
     - Пустите, пустите его, Иван Арнольдович, -  взмолились  одновременно
обе женщины, - вы его задушите.
     Борменталь выпустил Шарикова на свободу и сказал:
     - Грузовик вас ждет?
     - Нет, - почтительно ответил Полиграф, - он только меня привез.
     - Зина, отпустите машину. Теперь имейте в виду  следующее:  вы  опять
вернулись в квартиру Филиппа Филипповича?
     - Куда же мне еще? - робко ответил Шариков, блуждая глазами.
     - Отлично-с. Быть тише воды, ниже травы. В противном случае за каждую
безобразную выходку будете иметь со мною дело. Понятно?
     - Понятно, - ответил Шариков.
     Филипп Филиппович во все время насилия над Шариковым хранил молчание.
Как-то жалко он съежился у  притолоки  и  грыз  ноготь,  потупив  глаза  в
паркет.  Потом  вдруг  поднял  их  на  Шарикова   и   спросил,   глухо   и
автоматически:
     - Что же вы делаете с этими... С убитыми котами?
     - На польты пойдут, - ответил Шариков, - из них белок будут делать на
рабочий кредит.
     Засим в квартире настала тишина и продолжалась двое  суток.  Полиграф
Полиграфович утром уезжал на грузовике, появлялся вечером, тихо  обедал  в