Гренады..."
     - Филипп Филиппович,  не  стыдно  ли  вам?..  -  искренно  воскликнул
пламенны Борменталь, - если вы не хотите меня  обижать,  не  говорите  мне
больше таким образом...
     - Ну, спасибо вам... "К берегам священным Нила..." Спасибо... И я вас
полюбил как способного врача.
     -  Филипп  Филиппович,  я  вам  говорю!..   -   страстно   воскликнул
Борменталь, сорвался с места, плотнее прикрыл дверь, ведущую в коридор  и,
вернувшись, продолжал шепотом, - ведь это - единственный исход. Я не  смею
вам, конечно, давать советы, но, Филипп Филиппович, посмотрите на себя, вы
совершенно замучились, ведь так нельзя же больше работать!
     - Абсолютно невозможно, - вздохнув, подтвердил Филипп Филиппович.
     - Ну, вот, это же немыслимо, - шептал Борменталь, - в прошлый раз  вы
говорили, что боитесь за меня, если бы вы знали, дорогой профессор, как вы
меня этим тронули. Но ведь я же не мальчик и сам соображаю, насколько  это
может получиться ужасная шутка. Но по моему глубокому  убеждению,  другого
выхода нет.
     Филипп Филиппович встал, замахал на него руками и воскликнул:
     - И не соблазняйте, даже  и  не  говорите,  -  профессор  заходил  по
комнате, закачав дымные  волны,  -  и  слушать  не  буду.  Понимаете,  что
получиться, если нас накроют. Нам ведь с вами  на  "принимая  во  внимание
происхождение" - отъехать не придется, невзирая на нашу первую  судимость.
Ведь у нас нет подходящего происхождения, мой дорогой?
     - Какой там черт! Отец был судебным следователем в Вильно, - горестно
ответил Борменталь, допивая коньяк.
     - Ну вот-с, не  угодно  ли.  Ведь  это  же  дурная  наследственность.
Пакостнее и представить себе ничего нельзя. Впрочем, виноват, у  меня  еще
хуже. Отец - кафедральный протоиерей. Мерси. "От Севильи до  Гренады...  В
тихом сумраке ночей..." Вот, черт ее возьми.
     - Филипп  Филиппович,  вы  -  величина  мирового  значения,  и  из-за
какого-то извините за выражение, сукиного сына... Да разве они  могут  вас
тронуть, помилуйте!
     - Тем более, не пойду на это, - задумчиво возразил Филипп Филиппович,
останавливаясь и озираясь на стеклянный шкаф.
     - Да почему?
     - Потому что вы-то ведь не величина мирового значения.
     - Где уж...
     - Ну  вот-с.  А  бросать  коллегу  в  случае  катастрофы,  самому  же
выскочить на мировом значении, простите... Я - московский  студент,  а  не
Шариков.
     Филипп  Филиппович  горделиво  поднял  плечи  и  сделался  похож   на
французского древнего короля.
     - Филипп  Филиппович,  эх...  -  горестно  воскликнул  Борменталь,  -
значит, что же? Теперь вы будете ждать, пока  удастся  из  этого  хулигана
сделать человека?
     Филипп Филиппович жестом руки  остановил  его,  налил  себе  коньяку,
хлебнул, пососал лимон и заговорил:
     - Иван Арнольдович, как по-вашему, я понимаю что-либо  в  анатомии  и
физиологии, ну скажем, человеческого мозгового аппарата? Как ваше мнение?
     - Филипп Филиппович, что вы спрашиваете! - с большим чувством ответил