Господа!  Деньги  принадлежат  вам,  и  никаких недоразумений не будет.
     (Корзухину.) Иди, мой мальчик, усни, усни. У тебя под глазами тени.
Корзухин. Уволю этого дурака Антуана! Не пускать ко  мне  больше  русских  в
     дом! (Всхлипнув, уходит.)
Люська. Ну-с, была очень рада повидать соотечественников и жалею, что больше
     никогда не придется встретиться. (Шепотом.) Выиграли - и уносите  ноги!
     (Громко.) Антуан!

                        Антуан выглядывает в дверь.

     Господа покидают нас, выпустите их.
Чарнота. О ревуар, [Au revoir - до свиданья (фр.)] мадемуазель.
Люська. Адье! [Adieu! - Прощайте! (фр.)]

                         Чарнота и Голубков уходят.

     Слава тебе господи, унесло их! Боже мой! Когда же я, наконец, отдохну!

                    В пустынной улице послышались шаги.

     (Воровски  оглянувшись,  подбегает  к  окну,  открывает  его,  тихонько
     кричит). Прощайте! Голубков, береги Серафиму! Чарнота! Купи себе штаны!

                            Тьма. Сон кончился.


        "СОН ВОСЬМОЙ И ПОСЛЕДНИЙ"

                                 ...Жили двенадцать разбойников...

          Константинополь.  Комната  в  коврах,  низенькие диваны,
          кальян.  На заднем плане - сплошная стеклянная стена и в
          ней    стеклянная    дверь.    За    стеклами   догорает
          константинопольский    минарет,    лавры    и   вертушка
          тараканьего   царя.   Садится   осеннее  солнце.  Закат,
                                  закат...

Хлудов (один в комнате, сидит на полу, на ковре, поджав ноги  по-турецки,  и
     разговаривает с кем-то).  Ты  достаточно  измучил  меня,  но  наступило
     просветление. Да, просветление. Пойми, я согласен. Но  ведь  нельзя  же
     забыть, что ты не один возле меня. Есть живые, повисли на моих ногах  и
     тоже требуют. А? Судьба с той ночи завязала их в один узел со мной.  Мы
     выбросились вместе через звенящие мглы, и  их  теперь  не  отделить  от
     меня. Я с этим примирился. Одно мне непонятно.  Ты?  Как  ты  отделился
     один от длинной цепи лун и фонарей? Как ты ушел от вечного покоя?  Ведь
     ты был не один. О нет, вас много было! (Бормочет.) Ну, помяни,  помяни,
     помяни,  господи...  а  мы  не  будем  вспоминать.  (Думает,   стареет,
     поникает.) На чем мы остановились? Да, итак,  все  это  я  сделал  зря.
     (Думает.) А потом что было? Потом -  просто  мгла,  и  мы  благополучно