чтобы и волосы омолаживать!
     - Не сразу, не сразу, мой дорогой, - бормотал Филипп Филиппович.
     Наклоняясь, он блестящими глазами исследовал голый живот пациента:
     - Ну, что ж, - прелестно, все в полном порядке.  Я  даже  не  ожидал,
сказать по правде,  такого  результата.  "Много  крови,  много  песен...".
Одевайтесь, голубчик!
     - "Я же той, что всех прелестней!.." -  дребезжащим,  как  сковорода,
голосом подпел пациент и, сияя, стал одеваться. Приведя  себя  в  порядок,
он, подпрыгивая и распространяя запах духов, отсчитал Филиппу  Филипповичу
пачку белых денег и нежно стал жать ему обе руки.
     - Две недели можете не показываться, - сказал Филипп Филиппович, - но
все-таки прошу вас: будьте осторожны.
     - Профессор! - из-за двери  в  экстазе  воскликнул  голос,  -  будьте
совершенно спокойны, - он сладостно хихикнул и пропал.
     Рассыпной звонок пролетел по квартире, лакированная дверь  открылась,
вошел тяпнутый, вручил Филиппу Филипповичу листок и заявил:
     - Годы показаны неправильно. Вероятно, 54-55. Тоны сердца глуховаты.
     Он исчез и сменился шуршащей дамой в лихо заломленной набок  шляпе  и
со сверкающим колье на вялой и жеваной шее. Странные черные мешки висели у
нее  под  глазами,  а  щеки  были  кукольно-румяного  цвета.  Она   сильно
волновалась.
     - Сударыня! Сколько  вам  лет?  -  очень  сурово  спросил  ее  Филипп
Филиппович.
     Дама испугалась и даже побледнела под коркой румян.
     - Я, профессор, клянусь, если бы вы знали, какая у меня драма!..
     -  Лет  вам  сколько,  сударыня?  -  еще  суровее   повторил   Филипп
Филиппович.
     - Честное слово.. Ну, сорок пять...
     -  Сударыня,  -  возопил  Филипп  Филиппович,   -   меня   ждут.   Не
задерживайте, пожалуйста. Вы же не одна!
     Грудь дамы бурно вздымалась.
     - Я вам одному, как светилу науки. Но клянусь - это такой ужас...
     - Сколько вам лет? - яростно и визгливо спросил Филипп  Филиппович  и
очки его блеснули.
     - Пятьдесят один! - корчась со страху ответила дама.
     - Снимайте штаны, сударыня, - облегченно молвил Филипп  Филиппович  и
указал на высокий белый эшафот в углу.
     -  Клянусь,  профессор,  -   бормотала   дама,   дрожащими   пальцами
расстегивая какие-то кнопки на поясе, - этот Мориц... Я вам признаюсь, как
на духу...
     - "От Севильи до Гренады..." - рассеянно запел  Филипп  Филиппович  и
нажал педаль в мраморном умывальнике. Зашумела вода.
     - Клянусь богом! - говорила дама и живые пятна  сквозь  искусственные
продирались на ее щеках, - я знаю - это моя последняя  страсть.  Ведь  это
такой негодяй! О, профессор! Он карточный шулер, это знает вся Москва.  Он
не может пропустить ни одной гнусной  модистки.  Ведь  он  так  дьявольски
молод. - Дама бормотала  и  выбрасывала  из-под  шумящих  юбок  скомканный
кружевной клок.
     Пес совершенно затуманился и все в голове у него пошло кверху ногами.
     "Ну вас к черту", - мутно  подумал  он,  положив  голову  на  лапы  и