рассмотрела внизу крошечные, миллиметровые буквочки, почти  стершиеся,  и  с
трудом прочитала: "I  love  you".  Выходит,  рисунок  был  сделан  женщиной,
влюбленной в моего мужа.
   Ну и что? Севка всегда пользовался успехом у слабого пола  и  не  скрывал
этого. Ему доставляло удовольствие красоваться среди дам, но при этом я была
уверена, что заводить настоящие романы  ему  было  просто  недосуг,  главным
романом  его  жизни  была  работа,  вернее  делание  денег  на  работе.  Это
по-настоящему увлекало его, как других  увлекает  игра  в  казино.  Он  тоже
играл, но его игры были более разнообразны и требовали истинного мастерства.
Да, Севка был просто помешан на своей работе. Иногда  мне  казалось,  что  и
меня-то он выбрал в жены, только потому, что я никогда не лезла в его  дела,
не упрекала за постоянную занятость, спокойно относилась к поздним  приходам
домой и срочным отъездам в любое время суток.
   Словом, не мешала, не пилила и не требовала повышенного внимания.
   Севка панически боялся стерв, вцепляющихся в мужчин и высасывающих из них
не только шубки, драгоценности и деньги, но и их время, свободу и  здоровье.
А таких дамочек среди жен и любовниц Севкиных приятелей было  предостаточно.
Одна супруга банкира Ганина чего стоила,  -  обвешавшись  бриллиантами,  она
заставляла несчастного  финансиста  сопровождать  ее  повсюду  -  на  модных
курортах и светских раутах. Могла  ворваться  на  деловое  совещание,  чтобы
продемонстрировать  ему  новый  шиншилловый  свингер,  а   также   регулярно
устраивала непомерно шумные и помпезные приемы в их загородном доме. Я  сама
слышала,  как  Ганин,   скрипя   зубами,   жаловался   Севке   на   супругу,
потребовавшую, чтобы он вместо почечного санатория,  куда  его  настоятельно
направляли доктора, ехал вместе с нее на карнавал в Рио-де-Жанейро. "Загнусь
я на этом карнавале!" - стенал бедняга. На лице своего мужа в этот момент  я
увидела столь редкое для него выражение искреннего сочувствия и понимания.
   Тогда я дала себе слово постараться не стать похожей на мадам Ганину. "Да
тебе это никогда и не удастся, потому что требует много сил и энергии, а ты,
дорогуша, слишком большая лентяйка", -  досадливо  пробубнил  при  этом  мой
пресловутый внутренний голос. Пресловутый, потому что мой  внутренний  голос
отличался редким занудством и критичностью по отношению к моей персоне.
   Везет же другим - их внутренние  голоса  превозносят  их  достоинства  до
небес, дают практические советы и вообще, помогают людям в  жизни.  Мой  же,
зачастую,  просто  вредил.  Например,  решала  я  заняться  литературой  или
научиться вышивать крестиком, а мой внутренний  немедленно  начинал  зудеть:
"Твоя графомания всех достанет, все равно таланта у  тебя  никакого  нет.  А
вышивание вообще глупость, имитация полезной деятельности. И куда ты  денешь
свои жалкие шедевры крестиком, неужели на стенку повесишь? Не позорь семью!"
Так что мне приходилось постоянно жить в  разладе  с  самой  собой  -  ночью
проникаться странными  ассоциативными  снами,  а  днем  получать  регулярные
щелчки по самолюбию от язвительного и необъективного внутреннего голоса.
   Затыкался голос только по отношению к Егорке, видимо ему просто не было к
чему придраться - я была образцовой матерью. Ни разу за все пять  лет  своей
жизни мой ребенок не вызвал у меня чувство раздражения или желания отдохнуть
от него. Конечно, причина была в самом Егорке, он был на  редкость  милым  и
смешным малышом, и я просто обожала проводить с ним все свое время. Кормила,
одевала, читала ему сказки, водила цирк и зоопарк, гуляла  с  ним  в  парке,
плавала в бассейне. Господи, что сейчас твориться у меня дома, как  там  мой
сынишка?