Подозревая, что  среди  похищенных  бумаг  найду  опять  нечто  для  себя
неприятное, я для начала  все-таки  решила  заняться  уборкой.  Натаскав  из
колонки, находящейся во дворе, воды, поставила ее в ведре на  электроплитку.
Печь, ввиду жаркой погоды, решила не топить. Пока вода грелась,  достала  из
холодильника остатки торта и  принялась  его  методично  поглощать,  запивая
минералкой. Потом закурила и вышла в сад.
   Огромные  алые  ягоды  клубники  укоризненно  глядели  на   меня   из-под
листочков. Пришлось притащить из дома миску и ползать среди грядок,  собирая
урожай. Попутно я надергала редиски, лука и листьев салата.
   Вернувшись со всем этим домой, я обнаружила, что вода в ведре закипела, и
принялась за  мытье  полов,  ликвидацию  пыли  и  стирку.  Постельное  белье
пришлось кипятить. До ужина я навела чистоту, и вывесила белье  сушиться  на
веранде. И тут обнаружила, что отключили электричество. Хорошо, что  еще  не
совсем стемнело и мне удалось отыскать в  пахнущих  пряниками  внутренностях
шкафа запас свечей и керосиновую лампу.
   Методом проб и ошибок я смогла зажечь хитрый  прибор.  Закрыла  ставни  и
уселась к столу.
   Подрагивающий огонек за тонким  стеклом  превратил  комнату  в  сказочный
приют несчастной Золушки.
   Вычищенный голубой мишка, занявший место фарфорового котенка на  диванной
полочке живыми глазками, в которых отражался свет лампы, глядел на  меня.  В
углах  таились  глубокие  непроницаемые  тени.  Большая  китайская  роза   в
деревянном ящике казалась страшным чудовищем, а связанные крючком салфетки и
подзоры -  старинными  кружевами.  Не  было,  да  и  не  могло  быть  только
прекрасного принца. Даже память о нем стала уже не та.
   Наверное, чего-то в жизни я не понимала, или понимала не правильно,  если
мой единственный и любимый смог предать мое чувство. Наверное,  это  я  была
виновата в том, что он изменился. А может быть,  всему  виной  мое  дурацкое
воспитание и пример родителей, всю жизнь любивших друг друга. Я  не  помнила
ни одной их настоящей ссоры,  а  ведь  отец  был  очень  сильным  и  жестким
человеком. Мама тоже была с характером. Однако они относились друг к другу с
такой нежностью и пониманием, что невольно внушили и мне, что  по-другому  в
семье быть просто не может. Я видела, как старался  Севка  быть  похожим  на
моего отца, повторял его жесты, даже его привычки старался сделать своими  -
курил трубку, по вечерам водил меня на прогулки, за столом  не  пил  никаких
спиртных напитков, кроме хорошей водки.
   Память об отце стала неким культом в нашем  доме,  все  его  вещи,  книги
бережно хранились. Однажды я хотела подарить одному  из  его  старых  друзей
затейливый медный барометр, висевший в  отцовском  кабинете,  но  Севка  так
неистово запротестовал, что я тут же отказалась от этой  мысли.  Иногда  мне
начинало казаться, что и любовь ко мне Севка унаследовал от отца, принял  на
себя его обязанности заботится обо мне, оберегать  от  трудностей.  А  может
быть, и я перенесла на мужа часть любви и уважения к отцу? Легко ли было ему
соответствовать такому уровню? Не в этом ли причина его измены - что если он
искал более страстную и эмоциональную женщину, для которой важны не  идеалы,
не гармония в семье, а  нечто  другое?  Я  сидела,  уставившись  на  огонек,
танцующий в лампе, поглощала клубнику и занималась самоедством. А  на  самом
деле, я не могла решиться достать бумаги...
   Пришлось брать себя в руки и извлекать их на свет  божий.  Для  начала  я
обнаружила, что впопыхах утащила из сейфа  регистрационные  свидетельства  и