кто-нибудь еще из аборигенов решил чужим добром разжиться. Только уж  больно
тихо передвигается, нетрезвые  граждане  обычно  прутся,  как  носороги.  Я,
пригнувшись, прокралась к застекленной части стены и встала, спрятавшись  за
штору. Так я простояла с полчаса, но больше ничего не увидела и не услышала.
Проверив задвижку на двери, я вернулась в  кровать  и  на  удивление  быстро
уснула.
 
 
   Поднялась часов в десять, наспех позавтракала и  побежала  к  универмагу.
Там были телефоны-автоматы. Я позвонила в справочное  бюро  и  узнала  номер
телефона собачьего приюта, куда свозили отловленных  бродячих  собак.  Кроме
того, там можно было за плату оставить на время отпуска  собаку  или  вообще
сдать ее в надежде, что кто-то возьмет. Как-то мне пришлось принять  участие
в розыске убежавшей болонки моей подруги, и именно там мы нашли  бестолковую
Баську.
   В приюте работали отзывчивые люди. Мне сообщили, что за последнюю  неделю
ни одного  ризеншнауцера  к  ним  не  поступало.  А  когда  я  спросила  про
бульмастифа, только рассмеялись. Я расстроилась, потому что  надеялась,  что
Сима просто сдала собак в приют. Куда же они их дели? Если продали, то найти
их будет труднее. А если застрелили? У меня  в  глазах  потемнело,  когда  я
представила  нашего  толстого  плюшевого  любимца,  лежащим   в   канаве   с
простреленной головой. Если этот подонок Игорек  способен  запросто  убивать
людей, то застрелить собаку для него вообще раз плюнуть.
   Потом  я  позвонила  дежурному   ГИБДД   и   дрожащим   слезным   голосом
поинтересовалась, что делать, если я хочу подать в суд на владельца  машины,
задавившего мою собаку. Да, я  знаю  номер,  бабушка,  гулявшая  с  собакой,
запомнила. Нет, модель и цвет машины не знаю, бабушка  гуляла  в  темноте  и
запомнила  только  освещенные  цифры.  Тут  я   принялась   рыдать,   вполне
натурально, представив себе мертвого Спуна. А Вилли,  наш  верный  Вилли!  Я
запричитала так горестно, что каменное  сердце  гаишника  (или  гибддшника?)
дрогнуло, наверное, у него тоже была любимая собака. Вздохнув,  он  попросил
подождать  и  через  минуту  сообщил  мне,  что  машина  под  таким  номером
зарегистрирована на гражданку Муравьеву, проживающую на ул.  Костровой,  дом
15, квартира 6. Я, шмыгая носом, пожелала доброму милиционеру всяческих благ
и отправилась  в  универмаг,  чтобы  купить  кое-какие  необходимые  вещи  и
пополнить запас калорийной пищи.
   Держа в обеих руках набитые пакеты и коробку с тортом из безе с  орехами,
я поскакала обратно через овраг. На ходу я одновременно пыталась сообразить,
где находится Костровая улица, поправить сползающие с носа очки  и  удержать
одним пальцем висящую на шпагате коробку. В результате я чуть не свалилась с
мостика.
   У себя во дворе я застала страдающего от хронического похмелья Гриню.  Он
держал в руках миску с солеными  огурцами  и  бестолково  тыкался  в  стекла
веранды. Подойдя к нему сзади, я поинтересовалась, чего ему надо.
   Гриня всполошенно оглянулся, едва не уронив огурцы.
   - Да я это, того... Огурчиков принес.
   - Небось, рассол сам выпил?  Признавайся!  -  строго  спросила  я.  Сосед
смутился.
   - А Настя где? - продолжала я допрашивать соседа.