Я едва волочила ноги по неширокой улочке, заросшей  травой  мокрицей,  и,
выбрав в самом конце ее домик поопрятней, решилась постучать в его  калитку.
Открыла мне костлявая старуха, одетая в байковый халат.
   - Добрый вечер. Извините, вы не знаете, кто может сдать  мне  комнату  на
время?
   Старуха  внимательно  осмотрела   меня.   Очевидно,   мой   вид   вызывал
определенные сомнения, потому что она поинтересовалась:
   - А документы у вас есть?
   Я выпалила заранее припасенную легенду о том, что поругалась  с  мужем  и
убежала из дома без документов и вещей, только деньги успела прихватить. При
этом я намекнула, что хорошо заплачу за приют.
   Старуха пожевала губами, потом  кивнула  и  впустила  меня  в  чистенький
дворик, с одной стороны которого находился довольно ветхий гараж, а с другой
- веранда, опоясывающая дом с двух  сторон.  За  домом  угадывался  довольно
большой сад со старыми яблонями  и  вишнями.  Между  гаражом  и  домом  были
разбиты небольшие клумбы, радующие глаз пестрыми  цветами.  Цветы  наполняли
воздух одуряющими ароматами.
   Кажется, распускалась ночная фиалка.
   Я прошла за хозяйкой в дом и мы, наконец, познакомились. Звали ее Галиной
Петровной. Я представилась Ларисой. Усадив меня за круглый  стол  с  вязаной
скатертью, Галина Петровна принялась поить меня чаем с клубничным  вареньем.
Выпив чашку, я почувствовала, что глаза мои слипаются. Заметив, что  я  клюю
носом, хозяйка показала мне комнату.
   Наверное, это была супружеская спальня - огромная кровать  с  затейливыми
никелированными  спинками  и  горой  подушек  под   кипенно-белой   накидкой
возвышалась у стены, завешенной ковром с изображением ветвисторогих  оленей.
Я  удивленно  попятилась.  Но  хозяйка  пояснила,  что  после  смерти   мужа
перебралась жить в дочкину комнату, а эту иногда сдает.  Но  сейчас  страшно
кого-нибудь пускать, могут убить и за горбушку хлеба. Поэтому квартирантов в
последнее время нет. Мы договорились о цене, и  я  заплатила  сразу  за  две
недели.
   Наконец я осталась одна в комнате, сняла с  кровати  пикейное  покрывало,
разделась и нырнула в крахмальное, пахнущее все той же ночной фиалкой, нутро
долгожданной постели. Уснула я мгновенно, прижав к  груди,  как  в  детстве,
плюшевого мишку. Сны, наверное, в эту ночь решили пощадить меня - я блаженно
проспала до позднего утра, не увидев ничего.
 
 
   Еще не открыв глаза, я почувствовала запах гречневой каши и зашевелилась.
Панцирная сетка кровати отозвалась мелодичным звоном.
   - Ларочка, вы не спите? - позвала меня Галина Петровна, приоткрыв  дверь.
- Идите завтракать.
   Я встала и отправилась к умывальнику. Вчера я так  и  не  увидела  толком
своей физиономии, но сегодня из зеркала на меня глянуло нечто  ужасное.  Нос
распух (что,  если  я  его  сломала?!),  щека  отливала  синевой,  на  брови
запекшаяся ранка, волосы слиплись и висели пыльными космочками. Под  глазами
чернели круги, а сами глаза выглядели воспаленными и совершенно больными.  Я
зажмурилась и потрясла головой, но видение не исчезло.  Я  выглядела  словно
иллюстрация к статье "Насилие в семье".