Булыжник посмотрел на часы.
   -- Ты на 40 минут опоздал.
   -- А ты вообще не приходил, -- ответил ему я.
   -- Так и запишем.
   -- Пиши-пиши, Камешек.
   У него в машинку уже был заправлен соответствующий бланк, и он
приступил. Я сидел, сортируя почту по ящикам и откладывая возвраты, а он
подощел ко мне и швырнул бланк мне под нос. Я уже устал читать его
докладные и по своему походу в город знал, что любой протест бесполезен.
Не глядя, я кинул ее в мусорную корзину.
   9
 На каждом маршруте были свои ловушки, и только штатные доставщики о них
знали. Каждый день возникало что-то дьявольски новое, и ты всегда был
готов к изнасилованию, убийству, собакам или какого-либо рода безумию.
Штатные своих маленьких секретов не выдавали. Это было их единственным
преимуществом -- если не считать того, что свои маршруты они знали
наизусть. Сплошной банзай для новичка, особенно такого, кто киряет
допоздна, ложится в 2, встает в полпятого, ночь напролет трахается и орет
песни, -- и ему все сходит с рук, ну, почти...
   Как-то днем я был на улице, маршрут двигался неплохо, хоть и новый, и я
подумал: Господи Боже, может быть, впервые за два года я смогу пообедать.
   Меня мучил ужасный бодун, но все равно все шло хорошо, пока я не
добрался до этой горсти почты, адресованной церкви. В адресе не было
номера улицы -- только название церкви и бульвара, на который она
выходила. Я поднялся, похмельный, по ступенькам. Яшика отыскать не
удалось, а людей внутри не было. Какие-то свечи горят. Стоят миски, пальцы
макать. Пустая кафедра на меня лыбится вместе со статуями:
бледно-красными, голубыми, желтыми, -- фрамуги закрыты, вонюче жаркое утро.
   Ох, Иисусе, подумал я.
   И вышел.
   Я зашел за угол церкви и нашел лестницу в подвал. Дверь открыта, я
вошел.
   Знаете, что я увидел? Ряд унитазов. И душевые кабинки. Но там было
темно. Ни одна лампочка не горела. Как, черт побери, они хотят, чтобы
человек в темноте почтовый ящик нашел? Тут я увидел выключатель. Дернул за
эту штуку, и весь свет в церкви зажегся, и внутри, и снаружи. Захожу в
следующую комнату, а там облачения на столе разложены. И стоит бутылка
вина.
   Да ради Бога, подумал я, кого, к дьяволу, еще, кроме меня, могут
застукать в таком положении?
   Я взял бутылку, хорошенько приложился, оставил письма на рясах и
вернулся к унитазам с душами. Выключил свет, посрал в темноте и выкурил
сигарету. Подумал было принять душ, но мысленно увидел заголовки: ГОЛОГО
ПОЧТАЛЬОНА ЗАСТАЮТ ПЬЮЩИМ КРОВЬ ХРИСТА ПОД ДУШЕМ РИМСКО-КАТОЛИЧЕСКОЙ
ЦЕРКВИ.
   Поэтому, в конце концов, на обед времени мне не хватило, и когда я
вернулся, Джонстон написал докладную, что я на 23 минуты выбился из
графика.
   Позже выяснилось, что почту для церкви доставляют в приходской дом за
углом.