-- Для тебя сегодня ничего нет, Чинаски.
Я встал и пошел к дверям. Остановился на пороге.
-- Доброго вам утра, мистер Джонстон. И приятного дня.
Он не ответил. Я дошел до винной лавки и купил себе полпинты Большого
Папы на завтрак.
13
Голоса у людей были одинаковы: куда бы ни носил почту, слышал одно и то
же снова и снова.
-- Опоздали, правда?
-- А где постоянный почтальон?
-- Привет, Дядя Сэм!
-- Почтальон! Почтальон! Это не нам!
На улицах было полно безумных и тупых людей. Большинство жило в
красивых домах и, казалось, на работу не ходило -- непонятно, как им это
удавалось. Был один парень, который не давал опускать почту в ящик. Он
стоял в проезде и наблюдал, как ты подходишь, за два или три квартала --
просто стоял и протягивал руку.
Я спрашивал у других, кто разносил почту по этому маршруту:
-- А что с этим парнем, который стоит и руку протягивает?
-- С каким парнем, который стоит и руку протягивает?
У них у всех тоже был тот самый голос.
Однажды, когда мне достался этот маршрут,
человек-который-стоит-и-протягивает-руку был в полуквартале от своего
дома. Он разговаривал с соседом, оглянулся, когда мне оставалось пройти
еще квартал, и понял, что еще успеет дойти до дома и встретить меня. Едва
он повернулся ко мне спиной, я побежал. Наверное, так быстро я почту
никогда не доставлял: в едином порыве, весь движение, не останавливаясь,
без передышки, я был готов его убить.
Письмо уже наполовину пролезло в щель его ящика, когда он обернулся и
увидел меня.
-- О НЕТ НЕТ НЕТ! -- завопил он, -- НЕ КЛАДИТЕ ЕГО В ЯЩИК!
И рванул ко мне по улице. Все, что я видел, -- это сплошной мазок на
месте ног. Должно быть, он сделал сто ярдов за 9.2.
Я вложил письмо ему в руку. Посмотрел, как он его распечатывает, идет
по веранде, открывает дверь и уходит в дом. Что это означало, пусть мне
расскажет кто-нибудь другой.
14
Снова я попал на новый маршрут. Булыжник всегда ставил меня на трудные,
но время от времени, в связи с обстоятельствами вещей, он был вынужден
давать мне маршруты менее убийственные. Номер 511 шебуршился довольно
славно, и там я даже начал подумывать об обеде опять -- об обеде, который
никогда не наступал.
Средний жилой район. Многоквартирных зданий нет. Просто один дом за
другим, с ухоженными лужайками. Но это был новый маршрут, и я ходил и
думал: где же тут ловушка? Даже погода стояла хорошая.
Ей-богу, думал я, у меня получится! Обед, назад -- по графику! Жизнь,
наконец, стала сносной.
Эти люди даже собак не держали. Никто не стоял снаружи, дожидаясь
писем. Я не слышал человеческого голоса часами. Может, я достиг своей
почтовой зрелости, чем бы она ни была. Я шагал дальше, эффективный, почти