пробежавшую по глади черной полыньи. Меня это озадачило: ветра-то не было. В
этот момент из воды показалась... норка. Надо же, - подумал я - то за неделю
ни одной, то весь день перед глазами скачут.  Держа  в  зубах  рыбку,  норка
ловко взобралась на берег. Я застыл как вкопанный. Она  оценивающе  оглядела
меня и, сочтя что  я  не  опасен,  встала  как  бобренок  на  задние  лапки.
Дотрапезничав, спрыгнула на лед и вновь скрылась  в  воде,  Через  несколько
секунд появилась опять и стала чистить, прилизывать шубку.
   Я вскинул ручье, прицелился, но выстрелить не решаюсь  -далековато.  Стал
ждать, в надежде на то, что подбежит  ближе.  Прошло  несколько  томительных
минут. Нервы дрожали от напряжения, сердце забилось учащенно. Наконец зверек
закончил прихорашиваться и... побежал прочь. Раздосадованный, пошел  дальше,
как вдруг навстречу выкатывается Лукса. По веселым лучикам, разбежавшимся от
глаз, было видно, что он с богатым трофеем. И точно -- я  не  ошибся.  Лукса
поймал соболя! Наконец лед тронулся!!! - Камиль, не пойму, ты  норку  ловишь
или медведя? - А в чем дело? - оторопел я. - Смотрел твои капканы на  ключе.
Зачем такой большой потаск делаешь? - А как же? Кругом полыньи. С  маленьким
норка до воды доберется и ищи ее  тогда.  -  Неправильно  думаешь.  Норка  с
капканом в воду не идет - на берег идет. А если потаск тяжелый, то она  лапу
грызет  и  уходит.  Однако  пора  мне,  путик  длинный,  а  день   короткий,
елка-моталка, - попрощался Лукса и размашисто заскользил своей дорогой.
     Подходя к последнему канкану, я заметил, что кто-то дернулся  под берегом у коряги. Затеплилась  надежда: вдруг тоже удача? Но, увы - попалась заурядная сойка. У самого обрыва остановился, соображая, где лучше спуститься на берег. И не успел глазом моргнуть, как перед сойкой, словно по волшебству, возник громадный филин. Окончания его маховых перьев необыкновенно мягкие и нежные. Поэтому летает он совершенно бесшумно, словно призрак. Размеры птицы меня поразили: высота не менее шестидесяти сантиметров, а голова как у трехлетнего ребенка.
   Увидев над собой пернатого гиганта, сойка в смятении заверещала, вскинула
крылья, но он бесстрастно занес лапу и вонзил когти  в  грудь.  Резкий  крик
взметнулся в небо и тут же  оборвался.  Я  свистнул.  Филин  поднял  голову,
вытаращил немигающие  глаза  и  исчез  так  же  бесшумно  и  незаметно,  как
появился. Вот бестия! Спустившись вниз, вынул еще теплую сойку из ловушки  и
положил ее в пещерку вместо приманки, а капкан перенасторожил.
   Солнце, весь день игравшее в прятки, перед заходом,  наконец,  избавилось
от назойливых туч. Ветер стих. Высокие  перистые  облака,  бронзовые  снизу,
предвещает смену погоды.

   Гип-гип, ура!!! Я добыл первую в своей жизни пушнину!
   Утром, как обычно, пошел проверять  капканы.  Валил  густой  снег.  Ветер
гонял по реке спирали смежных  смерчей,  мастерски  заделывая  неровности  в
торосах. В общем, погодка была "веселая". Даже осторожные косули не  ожидали
появления охотника в  такое  ненастье  и  подпустили  меня  почти  вплотную.
Испуганно вскочив с лежек, они умчались прочь гигантскими прыжками,  взмывая
так высоко, что казалось: еще немного - и полетят.
   Приближаясь к капкану, установленному у завала, где часто бегал  колонок,
увидел, что снежный домик пробит насквозь, приманка валяется в стороне, а  в
пещерке торит факелом рыжий зверек со  злобной  хищной  мордочкой  в  черной
"маске".
   Я возликовал. Сгоряча протянул  руку,  чтобы  ухватить  его  за  шею,  но
колонок  пронзительно  заверещал  и,  сделав  молниеносный  выпад,   отважно
вцепился в рукавицу. Быстро перебирая острыми зубками, он захватывал ее  все
дальше и дальше. В нос ударил острый неприятный запах, выделяемый зверьком в
минуту опасности. Маленькие  глазки  сверкали  такой  лютой  злобой,  что  я
невольно отдернул руку, оставив рукавицу у него в зубах. Умертвив зверька  с
помощью "заглушки", положил добычу в рюкзак.
   Возможно, читателя покоробят эти строки и он подумает:  "Убийца!"  Но  не