головы, потом, с трудом протиснув руку, из-под груди и живота. Колючие
кристаллы струями вливались в рукава, за воротник, на шею и спину. Лезли в
лицо, набивались в рот, но я только радовался, что завален снегом, что он
тает на разгоряченном теле, пропитывая освещающей влагой одежду, так как
прекрасно понимал, что именно снег мой спаситель.
Руки действуя словно сами по себе, выгребали снежную крупу уже из-под
бедер. С каждой минутой я проседал все ниже. Ствол перестал давить на спину,
и я попытался выбраться из плена. К моему неописуемому восторгу это удалось
почти сразу, и вскоре я, мокрый, но счастливый, восседал на лесине, едва
меня не погубившей: упади ель чуть выше, острые сучья пронзили бы меня
насквозь.
Отдышавшись, отпилил несколько чурок и, наколов смолистых дров, вернулся
в палатку. Набил топку полешками, поджег щепу и, обсыхая у огня, не
переставал удивляться невероятному везению и содрогался, представляя иной
исход. А вот Юра погиб, подумалось мне вдруг. Ему не повезло. Стечение
целого ряда обстоятельств привело к трагедии...
ЛУКСА ВЕРНУЛСЯ
Целый месяц прошел впустую, а сегодня, когда мог, наконец, открыть счет трофеям--такой удар! Браню мышиное племя последними словами -- съели полностью двух норок, попавших в капканы, оставив на память лишь обглоданные скелеты да хвостик одной из них. По нему-то я и определил, что это были именно норки.
С тяжелым сердцем побрел дальше. Досада от неудачи усиливалась сожалением
о напрасной гибели зверьков.
Погруженный в свои мысли, не сразу заметил изюбра, стоявшего на краю
овражка. Он обгладывал ольху. Услышав скрип лыж, олень величаво повернул
голову увенчанную огромными ветвистыми рогами и, как бы давая понять, что я
значу для него не больше, чем любое рядом стоящее дерево, равнодушно
скользнул взглядом по мне и, постояв а некотором раздумье, нехотя побежал -
сначала рысью, а потом изумительными прыжками, легко перемахивая через
завалы и ямы. В такие моменты сожалеешь, что в руках ружье, а не
фотоаппарат. Волей-неволей начинаешь сравнивать между собой двух таежных
красавцев: лося и изюбра. Если лось просто могучий, сильный зверь, то изюбр
-- самое совершенное и величавое создание природы. Даже убегает так, словно
специально предоставляет возможность полюбоваться грациозностью движений я
изяществом форм своего тела.
Эта первозданная гармония наверняка вызывала восхищение к у наших
предков, и это общее чувство как бы связывало меня в данную минуту с
ушедшими поколениями. Будило в сердце желание сберечь эту красоту и для
своих потомков.
Такие встречи всегда очищают. Они своего рода парная баня для души:
смывая всю накопившуюся грязь, помогают отличать истинную ценность вещей от
ложной. Делают добрее и лучше.
Возвращаясь к стану, услышал со стороны устья Буге два выстрела. Лукса!?
Помчался словно на крыльях. И не ошибся -- в куртке из солдатского сукна он
сидел под лабазом на корточках и деловито разбирал содержимое рюкзака. Я
уставился на него так, будто не видел целую вечность. Подбежав, стиснул в
объятиях.
-- Пусти, задавишь,--бурчал он,--опять один жить будешь, елка-моталка.
Лучше печку затопи,--но по его лицу было видно, что и он рад встрече.
-- Чего так долго не приходил?
-- Мал-мало загулял,--широко улыбнулся охотник.-- И нарты долго искал.
Нашел, да старые. Продукты только до Джанго довез -- сломались. Ладно,