Сергей БУДАНЦЕВ
   МЯТЕЖ
 
   Роман
 
   Когда же церковь хоронила тело его, уже чтя его как святого, то вдруг
при возгласе диакона: "оглашенные, изыдите!" - гроб с лежащим в нем  те-
лом мученика сорвался с места и был извергнут из храма, и  так  до  трех
раз. -
   Достоевский.
 
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
 
   Toi qui connais les hussurds de
   la garde
   Connais-tu pas l'trombon du
   regiment.
   (Стар. солдатск. песенка.)
   Первая.
 
   "Человека не видно. Мы захлебнулись "коллективами", "массами". У меня
это ощущение утопания - с войны, когда я попал на фронт в 15-м году, и в
особенности с тех пор, как я начал командовать в последние  месяцы  сем-
надцатого года эскадроном дикой дивизии... Бывало, - вой, визг, а тебя и
рядом который - нет. Остался ЧЕЛОВЕК, говорит Северов, ЧЕЛОВЕК, написан-
ный огромными прописными буквами. Но условимся писать просто; этот  "че-
ловек" рвет кругом себя пространства и,  главное,  совершенно  измочалил
тонкую ткань времени. Ощущение себя в этом барахтаньи - как при  сильном
насморке (у близоруких, по моему, это дается расплывчатостью  и  смазан-
ностью очертаний), когда внезапно чувствуешь себя необычайно  ограничен-
ным, лишенным всего существенного физически, словно сорванным с  петель,
отрезанным и запрятанным за неодолимый ком в носу. Так бывает  при  вре-
менной потере физической чувствительности. В нашем современном быту меня
лишили обоняния рвущиеся кругом события, рвущие  окончательно  мой,  наш
быт. Они сшибаются лбами, они валятся со столов Президиума В. Ц. И. К. и
Совнаркома, это - особо-прыткие революционные события; а сзади и под ви-
димым треволненьем ползет и гноится русская жизнь: ее событья, сгущенные
в тысячелетнюю дремоту, слепо толкаются в спину средневековья.  Все  это
напоминает телеграфную запись: и суетливое шуршанье лент и дождичек чер-
неньких значков на горах спутанной бумаги, - всего только  короткая  те-
леграмма. Я перестал обонять в этой парной оранжерее; я как будто  прос-
тудился в гражданской войне, которой, в значительной степени, руковожу.
   Но мчась в своем поезде, по счастью, отрываемый и от событий и от бы-
та, получивши на несколько суток право  "экстерриториальности"  а,  ста-
ло-быть, и "вневременности", т.-е. право не барахтаться в суете  и  даже
не плавать поверх ее, - я вижу, мчась и спеша, что мы отстаем от чего-то
(от "культуры" что ли? не понимай этого "сожалительно" о старом. Я - ре-
волюционер и социалист), как поезд наш отставал бы, гонясь за лучом све-
та в мировом пространстве".