Бесконечность!.. В голове у него стоял какой-то гул, шум поезда в
туннеле... Он перелетел через огромные пространства. Может, чтоб догнать
себя самого!.. Он выпустил руку, сразу скользнувшую в мягкий мех шубки,
как пугливый зверек. Потом нагнулся, коснулся губами лба. Лоб был холоден.
Он не решился закрыть приоткрытые глаза, потому что никогда еще в своей
жизни не закрывал мертвых глаз. Он не умел. Странно, но он успокоился.
Надо сделать немедленно то, что он должен сделать. Потом он будет плакать,
если у него останутся слезы. Настоящий Севр шагал теперь за спиной
ненастоящего, как призрак. А ненастоящий Севр шагал к гаражу. Он впервые
бросил чемодан. Миллионы! Забота живых! Для человека, удаляющегося,
сгорбившись, прижав к груди сжатую в кулак ладонь, - все это стало
несчастный ворох бумаги. Он шел, из последних сил; он даже не думал больше
о Мопре, который, возможно, бежал. Машину! Подогнать машину, уложить в нее
тело и доехать до жандармерии. Потом... Сначала, машину; если только Мопре
уже не уехал на ней.
Нет. Она все еще была там, блестящая, живо светящаяся. Когда Севр
открыл дверцу, то увидел свое отражение на ветровом стекле, как в кривом
зеркале, с огромной обросшей физиономией и большими руками душителя.
Бардачок был открыт. В тряпку явно был завернут пистолет. Без сомнения,
тот, которым Мопре оглушил Мари-Лор и убил Доминику. Взглянув на сложную
приборную доску, Севр поколебался. Он включил зажигание, дал газ. Машина
тронулась с места сразу, наполнив подвал рычанием мотора. У Севра никогда
не было такой новейшей модели. Две педали смущали его. Бесполезная левая
нога дергалась. Он слишком быстро рванул Мустанг назад, резко затормозил.
стоило ему коснуться акселератора, и машина уже проскочила подъем,
торпедой рванула в сад. Он катастрофически вывернул руль; повернул у
входа, чуть не задев стену. Ему ни за что не доехать до жандармерии. У
сапога слишком большой каблук. Он не чувствовал педали. Он поднял ногу.
Машина остановилась.
На свету буквы, обозначающие переключение скоростей, были ему видны
лучше. Он включил первую, медленно доехал до агентства, и аккуратно
поставил Мустанг у двери. Он старался ради Доминики. Опустил спинку
правого переднего сиденья; почти вытянутое тело будет так в более
пристойной позе. Быстро щелкнул двумя крючками капота, толкнул его назад,
чтоб полностью открыть дверцы. Так он легко и бережно положит Доминику на
сиденье. Затем вошел в кабинет. Он заметил второй чемодан, тот, что
Доминика привезла из Сен-Назара, наверное, полный новой одежды. С одной
стороны - деньги, с другой - костюм для побега... Из его глаз разом
брызнули слезы. Теперь он один; и может, наконец, поплакать.
Он приподнял голову Доминики, чтоб обнять ее рукой за плечи. От крови
волосы склеились. Рана была не видна; она не от пули, а, видимо, от удара
рукояткой пистолета. Правой рукой подхватил Доминику под колени; тело было
тяжело, он, шатаясь, выпрямился и направился к красной машине... Точная
копия афиши, которую он сам когда-то развесил почти повсюду... Длинная
спортивная машина, остановившаяся у роскошной Резиденции. Вы покупаете
счастье!...
Он положил Доминику, заботливо поправил шубку, осторожно, чтоб
избежать шума, закрыл дверцу. Она как-будто спала, и ветер шевелил волосы.
Если б не эти ужасные глаза. Севр отвернулся и возвратился за чемоданами,
которые сложил на заднем сиденье. Последний взгляд, чтоб сохранить в