рекомендуется    посетить    замок    Турноэль    в    ущелье    Анваль,
достопримечательность - собор Черной Богоматери из  Марсата.  Отметка  в
путеводителе - две звездочки. Подумать только, а мой чудесный Кермол они
удостоили всего одной!.. Не хочу я никуда  ехать.  Не  хочу,  и  точка!"
Франсуа еще сильней вжался в сиденье, злясь на эту глупую  прогулку,  на
пейзаж, на доктора, отца, а больше всего - на себя самого.  "Да  что  же
это со мной? - думал он. - Вроде бы мне не на что  жаловаться,  родители
на меня не давят, я хожу куда хочу, у меня есть  деньги.  Может,  я  сам
становлюсь занудой? Но ведь совсем недавно, в пасхальные каникулы, я был
значительной персоной, я раскрыл в Кермоле настоящую тайну...  А  теперь
превратился в отдыхающего. Слово-то какое  противное!  Удача  улыбнулась
мне - и ушла, оставив меня безутешным. Мне нужны приключения, и от этого
меня никакие воды не излечат!"
   - Это вон там, - сказал доктор. - Налево и сразу же направо.
   Мэтр Робьон вынужден был сманеврировать:  его  машина  была  довольно
длинная и немного тяжеловата на поворотах. И вот наконец они увидели  Ла
Шенэ...
   Этот замок представлял собой одно из прекраснейших зданий XVII  века,
еще сохранившихся в Риоме. Простые строгие  линии,  полные  благородства
высокие  окна,  величественный  подъезд...  Все  вместе   было   немного
мрачновато, но благодаря своему саду, полному роз, гортензий  и  шалфея,
замок казался праздничным.
   Доктор Доден снова заговорил:
   - Я забыл вас предупредить... Не удивляйтесь, что мсье Руайер  всегда
в черном. Пять лет назад в автомобильной катастрофе он  потерял  жену  и
сына и с тех пор носит траур. На вид  ему  года  шестьдесят  четыре  или
шестьдесят пять, но  на  самом  деле  мы  с  ним  почти  ровесники:  ему
пятьдесят, а  мне  пятьдесят  два.  Он  никогда  не  отличался  душевной
стойкостью, и горе совсем его подкосило. Около  полугода  он  лечился  в
специальном санатории, а потом продал все, чем владел в Париже:  машину,
особняк, картинную галерею...  И  очень  жаль:  ведь  он  был  известным
экспертом в области искусства, его знали по всей Европе.  Но  он  принял
решение -  решительно  перечеркнул  всю  свою  прошлую  жизнь  и  заживо
похоронил себя здесь.
   - Однако его могила  просто  великолепна,  -  заметил  адвокат,  ведя
машину по тенистой аллее.
   - Да, я бы тоже от такой не отказался, - усмехнулся  доктор.  -  Этот
бедняга бережно хранит мебель и картины,  которые  любила  его  жена,  в
частности полотно кисти знаменитого Караваджо. Одна  эта  картина  стоит
целого состояния... В общем, за этими стенами хранятся  миллионы.  А  он
живет там среди своих воспоминаний и никого не принимает. Для вас Руайер
сделал исключение по моей просьбе - мне  он  ни  в  чем  не  отказывает.
Представьте  только:  я  езжу  сюда  ежедневно...  Понимаете,  -  доктор
придвинулся поближе к адвокату и продолжал полушепотом:
   - у него не все в порядке с  головой.  Сейчас,  летом,  он  частенько
гуляет в  своей  коляске;  кстати,  он  больше  не  пользуется  машиной.
Прогулки его немного отвлекают. Но  зато  зимой...  А  ведь  зима  здесь
длится восемь месяцев!  У  него  трое  преданных  слуг,  но  с  ними  не
поговоришь о том, что ему дорого. И вот поэтому  я  приезжаю  к  нему  и
слушаю,  что  он  рассказывает.  Я  врач,  который   лечит,   выслушивая