ПРОКЛЯТАЯ КАРТИНА

   Машина ехала  по  горной  дороге,  ничем  не  отличающейся  от  тысяч
подобных дорог. Франсуа Робьон по прозвищу Без Козыря  отчаянно  скучал.
Он так надеялся провести каникулы в  Кермоле!  Но,  увы,  в  июне  мадам
Робьон заболела, и  врач  посоветовал  ей  подлечиться  в  Шатель-Гюйон.
Поскольку мэтр Робьон тоже чувствовал себя уставшим, он решил,  что  вся
семья отправится в Овернь.
   - Но я - то вполне здоров! - пытался протестовать Франсуа.
   - Если ты один поедешь  в  Кермол,  мама  весь  месяц  будет  о  тебе
беспокоиться! Ты думаешь, она забыла, что там случилось в прошлый раз?
   - Папа, но ведь я уже взрослый!
   - Для мамы, Франсуа, ты навсегда останешься ребенком. Ну  а  я  знаю,
что ты настоящий мужчина - и, конечно, сумеешь  пережить  это  небольшое
разочарование. Один месяц! Что это  в  твоем  возрасте!  И  к  тому  же,
надеюсь, вот это тебя развлечет...
   И Франсуа получил в подарок замечательную кинокамеру. Какое-то  время
он был вне себя от радости, но потом к нему  снова  вернулась  тоска  по
Кермолу. Ведь камера всего лишь фиксирует то, что происходит  вокруг,  а
если вокруг скукотища, к чему тогда камера, даже самая прекрасная? И что
интересного может быть в городе на водах? Без Козыря заранее решил,  что
Шатель-Гюйон не достоин ни одного сантиметра пленки.
   Однако горы были прекрасны, как и  соборы,  окруженные  трогательными
лужайками. Любитель прогулок нашел бы  здесь  великое  множество  тайных
тропинок. И Без Козыря часто хотелось  навести  объектив  камеры  то  на
ручеек, вьющийся между деревьями, то на живописные развалины в  зарослях
цветущих кустарников, то на тропинку, убегающую в долину.
   Вечерами мадам Робьон спрашивала его:
   - Ну как, заснял что-нибудь интересное?
   - Нет, тут все так банально. Эти места годятся  только  для  почтовых
открыток.
   - Но в Бретани было то же самое, Франсуа.
   - Ничего подобного! Там был ветер!
   - Мне бы не хотелось, чтобы ты скучал.
   - Не волнуйся, мама.
   Но отец - отец все понимал. Он видел, что Франсуа заранее  настроился
все критиковать,  и  с  улыбкой  смотрел,  как  его  сын  спускается  по
проспекту Барадюк с видом скучающего  туриста  с  камерой  через  плечо,
снисходительно озирающего окружающий пейзаж.
   - Знаешь, - говорила мадам Робьон мужу, - кажется,  напрасно  мы  его
сюда привезли.
   - Ничего, освоится, - отвечал адвокат. - Когда мне  было  столько  же
лет, сколько ему, со мной тоже было непросто. В пятнадцать лет самолюбие
- это своего рода болезнь.
   Без Козыря мечтал, забившись в уголок машины. Доктор Доден все болтал
и болтал. Коллекция Руайера, коллекция Руайера... Неужели  больше  не  о
чем поговорить? Старый зануда!
   Они проехали Вольвик. "Знаю, знаю, - усмехнулся про себя  Франсуа.  -
Три  тысячи  триста  жителей,  пятьсот  три  метра  над  уровнем   моря,