жизнерадостно приветствовал он Бена.
   - Это точно, - согласился тот,  откидываясь  на  спинку  кресла.  -  Сама
жизнерадостность.
   - Что, слушание зашло в тупик?
   - Оно вообще не состоялось. Какой-то  невежда  снял  его  с  повестки.  И
состоится оно, как мне сообщили, не  раньше  чем  рак  на  горе  свистнет  и
выпадет снег в преисподней. - Бен покачал головой. - Что за жизнь!
   - Эй, она же не кончена. К  тому  же  в  нашей  работе  всегда  действует
правило: поспешай медленно. Время - это все, что у нас есть.
   - Я уже сыт всем по горло!
   Майлз плюхнулся в кресло для посетителей, стоявшее перед длинным  дубовым
столом. Это был мужчина сорока с лишним  лет,  крупный,  с  густыми  темными
волосами и усищами, придававшими его благообразной  физиономии  карикатурную
завершенность. Его глаза, обычно полуприщуренные, медленно раскрылись.
   - Знаешь, в чем твоя проблема, Бен?
   - Наверное. Ты мне не раз объяснял.
   - Так почему ты не следуешь моим советам?  Перестань  постоянно  пытаться
изменить вещи, которые изменить невозможно.
   - Майлз...
   - Смерть Энни и наше судопроизводство - ты не можешь ничего поделать ни с
тем, ни с другим, Бен. Ни теперь, ни  когда-нибудь  еще.  Ты  похож  на  Дон
Кихота, сражающегося с  ветряными  мельницами!  Ты  разрушаешь  свою  жизнь,
понятно тебе или нет?
   Бен отмахнулся от своего друга:
   - Ничего мне не понятно. И потом, обе части твоего уравнения не равны.  Я
знаю, что ничто не может вернуть Энни, - я смирился с этим. Но что  касается
судопроизводства, той системы  правосудия,  которую  мы  знаем,  которой  мы
должны служить, - может быть, еще не все потеряно.
   - Ты должен иногда прислушиваться к  тому,  что  сам  говоришь.  -  Майлз
вздохнул. - С уравнениями у меня все в порядке, старик. Они всегда  выходили
у меня до боли правильными. Ты  так  и  не  смирился  со  смертью  Энни.  Ты
замкнулся в своей проклятой раковине, потому что не можешь принять все,  что
произошло, - как будто, если жить таким способом, можно что-нибудь изменить!
Я твой друг, Бен, может быть, единственный, кто у тебя остался. Вот почему я
могу говорить с тобой обо всем, и ты не можешь позволить себе потерять меня!
- Майлз подался  вперед.  -  А  вся  эта  ахинея  относительно  того,  какие
беспорядки  происходят  в   судопроизводстве,   напоминают   мне   слезливые
воспоминания моего папеньки о том, как он ходил по сугробам в школу за  пять
миль от дома. Что же прикажешь мне делать  -  продать  машину  и  ходить  на
работу пешком от Бэррингтона? Время не повернешь вспять, как бы сильно  тебе
этого ни хотелось. Ты должен принимать  действительность  такой,  какая  она
есть.
   Бен выслушал Майлза не прерывая и согласился только в одном:  как  лучший
друг он имел право разговаривать с  Беном  подобным  образом.  Но  у  Майлза
всегда было другое отношение к жизни,  он  предпочитал  жить  в  согласии  с
действительностью и не пытался переделать ее. Он просто не  понимал,  что  в
мире есть какие-то вещи, с которыми трудно смириться.
   - Забудь ненадолго об Энни.  -  Бен  сделал  многозначительную  паузу.  -
Позволь мне предположить, что  изменения  -  это  главная  цель  для  людей,
недовольных существующим положением вещей. Позволь мне  также  предположить,