штаны, лапти, и только взгляд - открытый свободный - не имел ничего
общего с робким взглядом покорного, забитого крестьянина. Белокурые
волосы сзади прикрывали шею, а спереди опускались на лоб до самых
бровей.
Странствующий торговец Йозефус уже с первых часов их знакомства
узнал, что у его спутника не было ни родителей, ни знакомых. Он
работал то у одного, то у другого хозяина, а теперь направлялся в
гавань и хотел стать матросом.
Поначалу Клаусу общество старого, да к тому же болтливого
человека было не очень приятно, но когда он увидел, с какой радостью
крестьяне встречают коробейника и как Йозефус для каждого находит
доброе слово или полный участия совет, когда заметил, что старик
думает не только о собственной выгоде, но готов при необходимости
помочь и безвозмездно, его неприязнь понемногу прошла.
Йозефус был живой газетой: от деревни к деревне, от человека к
человеку нес он последние новости, и любознательным слушателям даже в
голову не приходило сомневаться в его словах. Йозефус знал о том, что
в предгорьях Альп или где-нибудь еще началась новая война; об избрании
нового папы в Риме он рассказывал так, как будто сам при этом
присутствовал; он знал во всех подробностях о честолюбивых замыслах
датского короля, города которого становились все больше и
могущественней. Были у него в запасе и новости из близлежащих селений.
Сидел он среди обступивших его крестьян и ни одного вопроса не
оставлял без ответа. И о неурожае знал он, и о "черной смерти", о
свадьбах, о нападениях разбойников, о мятежных цеховых подмастерьях,
об осажденных замках рыцарей-разбойников, о колесованных злодеях, об
отлучении от церкви, провозглашенном последней папской буллой,
известны были ему и последние слухи о самозванце "маркграфе
Вальдемаре", который хотя и был уже давно похоронен, но все еще
занимал умы людей. Как о последней сенсации он мог рассказать о только
что происшедшем в Шверине событии - ослеплении семи схваченных
разбойников; их пустили теперь по миру с двумя поводырями: безруким и
безногим.
Йозефус доставлял крестьянам не только новости, но и различные
снадобья и лекарства. В его коробе можно было найти чудодейственную
мазь: стоит помазать ею вымя коровы или козы, и удой у нее удвоится.
Был у него тончайший черный порошок: раствори его в воде, прими внутрь
- и к тебе не пристанет никакая чума. Или вдруг извлекал он из короба
полированные палочки из волшебного дерева, которые, если, конечно,
верить старому коробейнику, принимали на себя любые болезни. Если, к
примеру, у кого-нибудь болят суставы, нужно только поусерднее потереть
этой палочкой больное место, и, как уверял Йозефус, все пройдет. Были
у него и всевозможные заморские специи: перец, имбирь, шафран, мускат.
Йозефус, которого так гостеприимно повсюду встречали и которому
даже оказывали всяческое уважение, сам был отнюдь не высокого мнения о
людях, в особенности о светских господах и о всемогущей церкви. Где,
по его мнению, можно было отважиться на это, он не стесняясь поносил
священнослужителей. "Большие господа, - приговаривал он, - это большое
зло, но еще большее зло - попы".
И он рассказывал об их алчности, жестокости, об их отнюдь не