Медведи  так  заслушались, что сбились с пути  и  уже  давно
незнамо куда ехали. И вдруг собака говорит так громко: «А, это вы!
Чего  же вам еще беспокоиться: ни одной кобры не осталось в живых,
а  если  бы  они и остались - ведь я тут». А после этого замолчала
совсем,  как  будто никогда раньше не разговаривала. И  все  сразу
поняли, что рассказу конец и стали вокруг глядеть, да только не на
что было, потому что вокруг был один дремучий лес.
 
  
      Лес стоял темный какой-то и молчаливый, потому что все птицы
из него улетели, не дожидаясь холода. Стали по лесу пробираться  и
выехали  к вечеру на какое-то болото. А там летний домик стоял,  у
которого  окна  светились.  Решили  заночевать,  потому  что  даже
медведям  по  лесу ночью бродить не хотелось, а ракам  и  подавно.
Собаку  опять на привязи оставили, чтобы сторожила, а сами  в  дом
вошли.
 
  
     В доме были муж с женой и с ними дочка. Все селезни. Они, как
оказалось, никак не могли уехать и билеты каждый день то покупали,
то  сдавали опять. А во всем винили дочку свою и называли ее Серой
Шейкой. Ну, у той и вправду шея была не белая, потому что  воду  в
летнем  домике уже давно отключили, а в болоте вода  была  слишком
холодная, да и не особо чистая. Но билеты-то причем? Жена, просто,
у  селезня была забывчивая, и сколько они в аэропорт не приезжали,
так  всегда  она что-нибудь, да забудет. Так и досидели  до  самых
холодов.
 
  
     А зимой в этих местах оставаться было небезопасно. Не то, что
бы холодно очень, а просто поселилась здесь неподалеку лиса. Летом
ей  и  на  свежем воздухе хорошо было, а зимой она в  какой-нибудь
домик  заберется и живет на хозяйских запасах. Эту лису,  говорят,
раньше  в  городе  видели. Она вроде работала в  хорошем  магазине
продавщицей,  но однажды ее уволили, а она от этого  на  весь  мир
злая  стала.  Работу  найти не могла, да  ушла  странствовать,  но
далеко  ходить  не стала, а поселилась в лесу, где  разные  летние
домики  стояли.  Ну,  а  отдыхающие  ее  побаивались,  потому  что
странная  она  была какая-то, все молчком ходила и  ни  с  кем  не
здоровалась.  Даже имени ее никто не знал. Ну,  вот,  эта  лиса  и
повадилась к домику селезней ходить, все высматривала,  когда  они
уедут.  А  те  никак не уезжали, и у лисы от этого разные  мрачные
мысли стали появляться.