полета! Разрешите получить замечания.
     - Замечаний нет.  Поздравляю  с  успешным  самостоятельным  вылетом!  -
Инструктор крепко жмет мою руку.
     Более праздничного и радостного дня в моей жизни еще не было...
     Незаметно подошла осень, вместе с ней и день окончания школы. Совершены
последние полеты, получены назначения...
     В начале тридцатых  годов  в  стране  шла  массовая  подготовка  летных
кадров. На крупных заводах создавались кружки  планеристов,  в  промышленных
центрах - аэроклубы.  Большую  работу  по  авиационной  подготовке  молодежи
проводил и Витебский аэроклуб. На всех крупных предприятиях города появились
планерные кружки, но не хватало инструкторов. Тогда горком комсомола привлек
к этой работе часть нашего  выпуска.  На  должность  инструктора  планерного
кружка Витебского механического завода назначили и меня.
     Почти два года обучал я молодежь полетам на планере. Хотя  работа  была
интересной, а полеты на планере -  увлекательным  спортом,  меня  неудержимо
тянуло в "большую авиацию". Я упорно добивался в  горкоме  комсомола,  чтобы
меня послали на учебу в какую-либо  из  авиационных  школ.  Так  с  путевкой
комсомола я уехал учиться во 2-ю Тамбовскую объединенную  школу  летчиков  и
техников, где был зачислен в  специальный  на"  бор.  Спецнабор  состоял  из
курсантов, уже освоивших одну из авиационных специальностей и  имевших  опыт
работы в авиации. Учиться нам было довольно легко, и мы за год  с  небольшим
закончили теоретическую подготовку и освоили два типа машин  конструкции  А.
Н. Поликарпова - У-2 и Р-5.
     Потом была интересная, хотя и тяжелая инструкторская работа  в  той  же
школе в течение нескольких  лет.  Обучал  курсантов,  давал  им  "путевку  в
авиацию", а вместе с ними и сам  совершенствовался  в  летном  деле.  Однако
аэродромные и  редкие  маршрутные  полеты  на  близкие  расстояния  меня  не
удовлетворяли. Много пришлось писать писем командованию Аэрофлота,  пока  не
получил перевод в Грузинское управление  ГВФ  и  стал  летать  на  воздушных
трассах в Закавказье, а потом на  трассе  Тбилиси  -  Москва.  И  все  же  я
благодарен  судьбе,  давшей  мне  возможность   поработать   несколько   лет
инструктором в  школе.  На  многих  полевых  аэродромах  пришлось  совершить
большое  количество  полетов,  которые  дали   возможность   (как   и   всем
инструкторам) в совершенстве овладеть управлением самолета. Именно  в  школе
выработалась мгновенная реакция на самые различные ошибки учеников в полете,
быстрые  и  точные  до  автоматизма  действия  при   их   исправлении.   Мы,
инструкторы, научились выводить самолет из  любых  сложнейших  положений,  в
которые он попадал из-за  допущенных  курсантами  ошибок.  В  школе  у  меня
впервые появилось чувство единства летчика с самолетом.  Потом  это  чувство
всегда было со мной в полете.
     Полеты  в  Армению,  Азербайджан,  Абхазию,  Сванетию,   над   отрогами
Кавказских, Богосских, Аджаро-Имеретинских гор  и  над  их  седыми  снежными
хребтами, через Сурамский и Крестовый перевалы, с посадками на  высокогорных
аэродромах стали моим "летным университетом".
     В первых же полетах в Закавказье я понял, что еще многое нужно  постичь
в летном деле, чтобы стать  полноценным  летчиком.  И  я  настойчиво  учился
летать "вслепую". Даже в безоблачную погоду закрывал газетой переднее стекло
и заставлял себя вести самолет только  по  приборам,  никогда  не  пропускал
малейшей возможности войти в облачность и пролететь в ней хотя бы  несколько
минут.   Настойчиво   перенимал   опыт   полетов    в    резко    меняющихся