- Я говорю, что эдака наука мне не в диковинку.
Молнии стали сверкать реже, дождик помельчал.
- Уходит гроза, - заметил Акиндин и подошел к окну.
Вдали, над тесовыми крышами соседних домов небо стало проясняться,
зазолотилось, и в мастерской посветлело.
- Ну, за работу! - сказал Акиндин.
Яков поднялся с вороха брезента и, надев на руку гардаман - кожаный
накулачник, стал сшивать парус. Тимофей помогал ему.
Егор следил, как Акиндин раскладывает на верстаке скроенные куски
полотна. Он уже многому научился у парусных мастеров: сам сшивал полотна
двойным швом, проглаживал их гладилками, делал по краям парусов подшивку, по
линии рифов1 нашивал риф-банты, гордень-боуты. Мудреных названий разных
частей парусной оснастки, употребляемых морским бродягой Акиндином, было
великое множество, и Егор долго путался в них. Но потом все-таки запомнил
все эти риф-банты и нок-гордени... В прошлом году зимой он научился
"оканачивать" паруса, то есть выполнять последнюю стадию работы над ними.
Заделка паруса заключалась в пришивании к нему ликтроса на шкаторинах2.
Полотнища парусов были огромны. В летнюю пору в хорошую погоду мастера
разворачивали штуки полотна прямо во дворе, на лугу, и вымеряли их и кроили
там. А по зимам - на полу в мастерской.
Постигать парусное ремесло Егору повелел дед. И по тому, как ревниво
следил Зосима за успехами внука в ученье, нетрудно было догадаться, что он
растил себе замену. Внук должен будет принять по наследству парусную и вести
дело дальше.
3
В последнее время Зосима Иринеевич стал частенько прихварывать: его
донимал застарелый ревматизм, нажитый еще в молодости на промыслах нерпы и
тюленя во льдах. Особенно неважно он чувствовал себя перед ненастьем,
ложился на печь и грелся, словно старый кот, на кирпичах. Вдобавок ко всему
дед стал плохо видеть и вынужден был обратиться к доктору Гринбергу, что жил
близ центра города в Немецкой слободе. Доктор выписал ему очки. Плохое
зрение досаждало деду больше, чем ревматизм. У него заведено было по
нескольку раз в день заходить в мастерскую с проверкой. Зосима тщательно
оберегал репутацию своей парусной, следил, чтобы все было сделано на
совесть, придирчиво ощупывая, осматривая каждый грот, фок или марсель, чтобы
заказчики были довольны.
Однако Зосима все же бодрился и старался не подавать вида, что стар и
немощен. Он по-прежнему ходил быстрым шагом, высоко нес крупную голову с
подстриженными в скобку седыми волосами и говорил с мастерами уверенным
твердым голосом.
Парусные мастера были народ серьезный. Яков и Тимофей вели трезвый образ
жизни, заботясь о своих семьях, и во всем слушались хозяина. Акиндин отменно
знал свое дело. Вот только разве за ним водилась слабинка: любил кутнуть,
хотя и не в ущерб работе. Иногда вечерами Акиндин отправлялся "на чашку чаю"
к своим "сударушкам" и пил там, разумеется, не только безобидный и приятный
напиток, а и то, что покрепче... Но никогда не видели его сильно пьяным.
Только однажды с ним приключилось, такое, что он добрался до парусной с