- Добро! Отсель не убежит вор. Распорядись, чтобы караул хороший был да
печь бы топили.
Стрельцы ввели измученного, озябшего узника, одетого в полушубок, к
которому прильнули сенники. На ногах у него - порыжелые смерзшиеся сапоги,
перехваченные у щиколоток кольцами кандалов. Цепь с мороза звенела
визгливо, свербила в ушах.
Узник стал посреди коморы, опустив руки в овчинных рукавицах, обвел
угрюмым взглядом новое жилье. Был он роста выше среднего, плечист. Лицом
светел, но бледен и изможден. Глаза большие, темно-карие, жгучие. Узник
пронзительно глянул на воеводу, и тот, вобрав голову в плечи, подумал: "Ну
и очи у вора! Разбойные, страшные! Тьфу, прости, господи!.."
Илья Петрищев, сделав широкий жест рукой, сказал с недоброй усмешкой:
- Вот тебе, вор, Ивашко Болотников, хоромы. Нынь будешь обретаться тут.
Хоромы истинно княжеские: печь с изразцами, окно наборное, цветного
стекла. Ложе - он показал на слежавшуюся прелую солому - перина добрая!
Только с бабой спать. Поверх перины - соболье одеяло. Живи, красуйся!
Милостив к тебе государь-батюшка Василий Иванович! Помни его доброту.
Тонкие бескровные губы Болотникова скривились в едкой усмешке:
_______________________________________
?За исключением Болотникова и Шуйского, имена в повести вымышленные.
- Воротишься в Москву, - сказал он сотнику простуженным голосом, -
кланяйся от меня царю. Скажи ему за его щедроты да милости от меня
спасибо. И пусть пошлет он мне соболью шубу: холодно тут. А еще передай
ему, что просил я тебя, сотника, попотчевать плетьми. Худо ты кормил меня
в дороге, да и заморозил вконец.
Болотников переступил с ноги на ногу, кандалы звякнули.
- Ишь, чего захотел! - ощерился Петрищев. - Мало на дыбе тя ломали,
беспутного!
- И тебя дыба ждет. - Болотников глянул Презрительно, сверху вниз. - Кому
суждено повешену быть, тот не утопнет.
Сотник поспешил уйти. Воевода - за ним. Удивляясь дерзости узника, он
быстро закрыл на засов крепкую дверь коморы, оставил караул и приказал
топить печь.
Гость и хозяин сидели в воеводском доме и бражничали. Илья Петрищев чуть
захмелел от вина. Слипались веки от усталости. Борясь с дремотой, сотник
говорил:
- Стрельцов своих завтра ушлю в Москву. Сам остаюсь тут. Велено мне
досматривать за государевым преступником. Не серчай, воевода! Тебе царь
доверяет, да ведь у тебя и своих забот немало. А этот бунтовщик гораздо
большое лихо учинил для государства.
- Разумею, сотник. Обиды быть не может. С тобой и мне легше будет. А
скажи, почему не казнили его на Москве? Неужто для того, чтобы усечь ему
голову, надо было к нам волокчи вора?
Сотник помотал головой, отгоняя сон. Рыжая борода его выставилась вперед.